Мрак кивнул с довольным видом: — Ах, так не скоро? Ну, тогдаладно, тогда пусть. Олег усмехнулся, на женщину смотрел с симпатией и растущиминтересом. Пальцы его умело держали нож и вилку, но глаза не сводилизаинтересованного взгляда с ее лица. Она слегка улыбнулась ему, мол, ладно, прощаю,не совсем еще, правда, но почти прощаю. Возможно, вы в самом деле настолькоэлитные бойцы, что второму в лом вмешиваться в простую драку с уличнымхулиганьем.

Затем она исчезла в направлении кухни, вернулась уже сподносом, где исходили паром три большие чашки. В каждом колышется почти чернаяжидкость, отдельно поблескивает серебром элегантной упаковки бутылочка снадписью. Мрак злорадно ухмыльнулся.

Олег ощутил, что против воли натянутые в струну нервыпостепенно успокаиваются. Даже от стен этой квартиры веет уютом и покоем. Изспальни снова явилась рыжая кошка, по-хозяйски впрыгнула в дальнее кресло иулеглась там, смотрит на всех желтыми хищными глазами неприрученного зверя. Нодаже от вида этой кошки становилось, как ни странно, уютнее, а тревога испаряется,как гнилой туман под лучами ласкового солнца.

Притопал лопоухий щенок, смотрел на огромных людей спростодушным восторгом и любопытством, непрестанно помахивая крошечнымхвостиком, мол, я мирный, не нападу, вы меня тоже не обижайте, я маленький.

Тигги, не удержавшись, подхватила его обеими руками ивлепила в мордочку звучный поцелуй. От нее еще больше, чем от кошки, струилсяпокой, уют, доброта и доброжелательность.

Очки уже сняла, глаза оказались небесно-голубые, невинные,как у младенца. Кофе прихлебывала, забавно вытягивая губы хоботком, какбабочка, пьющая нектар. Мрак развеселился, рассказал целую кучу анекдотов,умеренно пристойных, по крайней мере, Тигги не краснела, звонко хохотала,запрокидывая белую нежную шею, как говорили в старину, созданную для поцелуев.

Олег покосился на Мрака и понял, что это сравнениепромелькнуло и у него. Тигги не ребенок, взрослая женщина, но в ней столькодетскости, что и тело, будто подстраиваясь под ее нрав, тоже нежно-детское, безморщинок, меток возраста. А шея, что в первую очередь выдает возраст женщины,безукоризненно чистая, девственная, как будто созданная для волчьих зубов.

Тигги, в свою очередь, заметила, что эти мужчины и здесьдержатся уверенно, по-хозяйски, в том смысле, что не осматриваются в ее квартирес любопытством. Вообще ей почудилось, что Олег, как и Мрак, может назвать любуюкнигу в ее шкафах или рассказать, какая мебель у нее в спальне, куда еще ниодин не заглядывал. После ужина, когда мужчины обычно выходят на балконпокурить, оба тоже вышли, хотя Тигги сигарет не заметила, да и не похоже, чтотакие курят, все-таки курение осталось среди людей третьей культуры и частичновторой, а эти двое… да это элита, элита во всем, хотя и стараются ничем невыделяться, вон даже пешком шли, хотя такие обычно только на лимузинах и сохраной.

Она осталась убирать со стола, сердце колотилосьвозбужденно, в предчувствии необычайного приключения, женщины о них мечтают неменьше мужчин, любопытство разъедало внутренности.

Окна при их приближении услужливо распахнули створки,оставив противокомариную защиту из тончайшего репеллента. Струи распыляются нарасстоянии от балкона, даже Мрак почти не уловил запаха, оба с удовольствиемсмотрели на гигантский город, странный и противоречивый, где по-прежнемуобещали выработать единую схему планировки, но город все так же застраиваетсяхаотично, неравномерно, отдельными микрорайонами, когда очень состоятельныелюди, что не желают покидать понравившийся район, покупают большой участокземли, строят один-единственный дом, очень навороченный, суперкомфортабельный,а участок обносят забором и ставят охрану. Получаются противоестественныегибриды крайней роскоши среди этой чертовой третьей культуры…

Одна такая башня высится среди одинаковых бетонных коробокна четыре квартала южнее, сияющая, с короной из красных огоньков, уже нестолько предупреждающих самолеты, это сейчас делают чувствительные сенсоры,сколько украшающих чудо архитектуры. Остальные дома на почтительном расстоянии,отодвинутые забором, по всему периметру ультраэлитного дома лазерные датчикиследят, чтобы и комар не пролетел со стороны территории. Правда, когда жильцыизредка покидают убежище, приходится ехать через трущобы, однако молодежныебанды стараются не оказываться на пути дорогих автомобилей: владельцы обычновооружены, сзади охрана, адвокаты сумеют доказать, что все встречные — бандиты,садисты и убийцы. Мрак перехватил взгляд Олега, хмыкнул: — Живут же люди? Такпро них и говорят, живут же…

— Они работают по двенадцать часов в сутки, —ответил Олег спокойно, но с каждым словом начал заводиться. — И семь днейв неделю!.. Не шляются по подворотням. И когда моложе были — не шлялись, а вбиблиотеках учебники листали. И не становись на защиту уличных подонков…

Мрак сказал поспешно:

— Я? Никогда в жизни. Ты чего такой взвинченный? Олегтряхнул головой, ответил с некоторой неловкостью:

— Прости. Просто меня достали эти правозащитники,миротворцы, гуманисты… Даже Яфет оказался в их числе, никогда бы не подумал!

Мрак смотрел с интересом, Олег даже изменился в лице, пошелпятнами, словно ящер, пытающийся изменить цвет, а челюсти задвигались,перемалывая что-то уж больно ругательное, настолько злое, что не решилсявыговорить даже в присутствии Мрака.

— А что, — сказал Мрак поддразнивающее, —разве не Яфет плакал, когда с его башни падал кирпич, и не обращал внимания,когда срывался человек?..

— Да, он, — ответил Олег еще злее, — башнябыла столь высока, что кирпич приходилось тащить наверх полгода! Потому каждыйкирпичик становился на вес золота. Но тогда Яфет был одержим идеей, а сейчас нупросто слизняк какой-то, еще чуть — и в зеленые запишется!

Мрак не сводил с него внимательного взгляда коричневых глаз.

— Зато ты… гм…

— Что? Я таким и был!

Мрак покачал головой:

— Нет, Олег. Ты стал жестче. Все с возрастом добреют,но только не ты. Ты как был искателем истины, так им и остался. А люди тебевсегда были по фигу.

Олег огрызнулся:

— Не все! Но я никогда не понимал сюсюканья над каждымуродом. Блаженны нищие духом… Как же, как же! Нищие и есть нищие. Давно пораначинать говорить правду!

Мрак сказал сожалеюще:

— Олег, мир и так твоими усилиями стал намного злее,жестче. Яфет даже говорит, бесчеловечнее. А ты хочешь, чтоб стал еще злее?

Олег ударил кулаком в ладонь, звук получился мощный, словнометеорит размером с барана впечатался в мокрую глину.

— Я хочу, — сказал он с расстановкой, — чтобывсе шло правильно. И так, как надо. Без оглядки на правозащитников, крикунов.Пора переставать кормить дармоедов, что работать не хотят, учиться не желают! Пораперестать закидывать грязью единственную страну, что пытается навести порядок вмире, но ее клюют справа и слева, сверху и снизу, и она все оправдывается иоправдывается. Все тормозят поступь прогресса, все мешают! А я считаю, что надодействовать куда решительнее. Пора подмять любое сопротивление, установитьединую власть на всю планету… Что поделать, ею станет правительство Штатов, несамое лучшее, согласен, однако все другие варианты — уступка крикунам имешальщикам. Сейчас, когда Штаты наконец-то на что-то решились, им надопомогать, а не тормозить. Ну что за бред о бесценности каждой жизни? То жесамое, что и с подставлянием левой щеки… В теории это, может быть, прекрасно,хотя никогда не понимал такие теории, я имею в виду этот бред с левой щекой, нопокажи мне людей, кто живет по этому принципу…