Наконец-то слово стало плотью, если вспомнить загадочное идревнее библейское изречение, но слово есть слово разума, а плоть – признаниеобщих для каждого мужчины и женщины потребностей и желаний.

А что принесет в этот мир вмешательство нашей царицы? Чтоона ему даст – та, само существование которой не имеет к нему отношения, та,чей ум веками был заперт в царстве непросвещенных снов?

Мариус прав: ее необходимо остановить, и никто не осмелитсяему возражать. Мы должны подготовиться, чтобы помочь Мекаре, а не расстроить еепланы, даже если это означает конец для всех нас.

Но позвольте мне изложить вам последнюю главу моей повести,где содержится наиболее полное освещение угрозы, которую представляет собойМать.

Я уже упоминала о том, что Акаша не истребила мой народ. Онпродолжал жить в моей дочери Мириам, в ее дочерях и в дочерях, родившихся у еедочерей.

Через двадцать лет я вернулась в деревню, где оставилаМириам, и обнаружила, что она превратилась в молодую женщину, взращенную наисториях, которые позже стали «Легендой о близнецах».

При свете луны я повела ее с собой в горы, открыла перед нейпещеры ее предков и отдала ей немногочисленные ожерелья и золото, все ещеспрятанное в глубине расписанных гротов, куда остальные боялись заглядывать. Ярассказала Мириам все известные мне истории о ее предках. Но я предостерегла ее:держись подальше от духов, держись подальше от любых сделок с невидимымисуществами, как бы их ни называли, в особенности если их именуют богами.

Потом я отправилась в Иерихон, на переполненных народомулицах которого легко было найти жертву, мечтающую о смерти, чтобы она неотягощала мою совесть, и где легко было укрыться от любопытных глаз.

Но в последующие годы я много раз навещала Мириам. Мириамродила четырех дочерей и двух сыновей, которые, в свою очередь, произвели насвет пятерых детей, доживших до зрелости, из них двое были женского пола, и отэтих двух женщин родились восемь детей. Этим детям матери передавали семейныелегенды, они также узнали «Легенду о близнецах» – легенду о сестрах, которыекогда-то разговаривали с духами, вызывали дождь и подверглись преследованиямжестоких царя и царицы.

Двести лет спустя я впервые записала все имена своей семьи,ибо к этому времени их набралось уже на целую деревню, и мои записи занялицелых четыре глиняных таблички. Потом я принялась заполнять табличку затабличкой историями начала, историями женщин со Времени до прихода луны.

Несмотря на то что я иногда посвящала странствиям в поискахМекаре целое столетие и охотилась тогда на малоосвоенных побережьях СевернойЕвропы, я всегда возвращалась к своей семье, к своему тайному укрытию в горах,к своему дому в Иерихоне и опять записывала историю развития семьи – какие и укого родились дочери и имена появившихся у них дочерей. Я записывала информациюи о сыновьях – об их достижениях, личностных качествах и иногда героизме. Но обих отпрысках – нет. Не было никакой возможности установить, действительно лидети этих мужчин были моей крови и крови моего народа. Таким образом,родословная всегда велась по женской линии.

Но никогда, никогда за все это время не открывала я своейсемье тайну злой магии, изменившей меня. Я твердо решила, что это зло никогдане коснется семьи; таким образом, если я и использовала мои постоянновозрастающие сверхъестественные способности, то лишь тайно и так, чтобы этомувсегда находилось естественное объяснение.

К третьему поколению я превратилась просто в родственницу,вернувшуюся домой после многих лет, проведенных в чужой стране. Если я ивмешивалась в жизнь моих дочерей, чтобы помочь им деньгами или советом, тоделала это как человек, не более того.

Тысячелетиями я анонимно следила за семьей и лишь изредкаиграла роль долго пропадавшей где-то родственницы, чтобы прийти в ту или другуюдеревню или на семейное сборище и подержать на руках детишек.

Но в ранние века христианской эры мое воображение посетилановая концепция. И я создала миф о ветви семьи, хранящей ее историю, – иботеперь у меня в изобилии накопились таблички, свитки и даже переплетенныекниги. И в каждом поколении этой вымышленной ветви была вымышленная женщина, ккоторой переходила функция хранительницы семейной летописи. Эту почетнуюобязанность должна была исполнять женщина по имени Маарет, и, когда тоготребовало время, старая Маарет умирала, а новая наследовала ее обязанности.

Таким образом, я всегда находилась в семье, родственникизнали и любили меня. Я стала писать письма, превратилась в благодетельницу, вобъединяющее звено, в таинственную, но пользующуюся доверием гостью, котораяприходила, чтобы положить конец ссорам и исправить несправедливость. Пусть меняснедали тысячи страстей, пусть я веками жила в разных странах, изучая новыеязыки и обычаи, восхищаясь бесконечной красой мира и силой человеческоговоображения, я всегда возвращалась к семье – к семье, которая знала меня имногого от меня ждала.

С течением веков и тысячелетий я в отличие от многих из васни разу не уходила под землю. Я никогда не сталкивалась с безумием и с потерейпамяти, что нередко встречалось среди старейших, которые часто, подобно Материи Отцу, превращались в погребенные под землей статуи. С самых ранних времен небыло ни ночи, чтобы я открыла глаза, не зная своего имени, чтобы я глянула наокружающий мир непонимающими глазами, чтобы я не ухватилась за нить собственнойжизни.

Но дело не в том, что мне никогда не угрожало безумие. Не втом, что меня никогда не одолевала усталость. Не в том, что скорбь не придаваламне горечи, что меня не сбивали с толку тайны или что я не знала боли.

Дело в том, что я должна была охранять семейную летопись,заботиться о собственных потомках и вести их по жизни. Таким образом, даже всамые мрачные времена, когда человеческая жизнь казалась мне чудовищной иневыносимой, а перемены в мире – недоступными моему пониманию, я обращалась ксемье как к источнику, из которого ключом бьет воля к жизни.

И семья помогала мне понять смысл и значение ценностей истрастей каждой новой эпохи, семья вела меня в чужие земли, куда я, возможно,никогда не осмелилась бы отправиться в одиночку, семья посвящала меня в сферыискусства, которые иначе могли бы испугать меня, семья вела меня вперед сквозьвремя и пространство. Мой учитель, моя книга жизни – семья была для меня всем.

Маарет замолчала.

Казалось, что она хочет добавить что-то еще. Но онаподнялась из-за стола. Она обвела взглядом всех присутствующих, потомпосмотрела на Джесс.

– Теперь пойдемте со мной. Я хочу показать вам, во чтопревратилась моя семья.