кристаллографии. Далее судьба была менее благосклонна, с установлением советской власти ученому пришлось несладко, последовали неоднократные высылки и отсидки в места не столь отдаленные и довольно отдаленные. Из невольных странствий профессор Кнолле вынес неприязнь к советскому устройству общества, также ряд научных артефактов и теорий, которыми он делился с научной общественностью косвенно, через учеников и последователей.

Главным среди них был профессор Киреевский, ему случилось приобрести доверие не только опального Кнолле, но и академического начальства, поэтому часть наследия старого профессора пришлась на его долю. Научные теории учителя Киреевский взял на вооружение, впоследствии они оправдали ожидания, однако с практической частью наследия вышел неприятный конфуз.

Перед кончиной старый Кнолле передал ученику коробку с тремя минеральными экземплярами и зашифрованной записью, поведал, что камни являются редкостными алмазами (по его мнению) и выразил надежду, что Киреевский сумеет воспользоваться знаниями для пользы науки и отечества. Надо сказать, что история имеет разночтения, по одной из версий выходит, что старый профессор зло подшутил над любимым учеником, по иным – предложил тому научную загадку в награду за долгое сотрудничество в видах туманного будущего. Но неважно.

Профессор Киреевский тем не менее принял дар за чистую монету, посильно удостоверился, что камни представляют собой не только научную, но и финансовую ценность, затем принял для себя версию, что месторождение имеет место в рамках Советского Союза, в одной из дальних точек, где учитель мыкал горе по ссыльным и каторжным делам. Киреевскому показалось возможным предпринять поиски алмазных залежей для славы советской науки и промышленности, тем более, что незадолго до того в поселке Мирном были найдены кимберлитовые трубки с алмазами.

Профессор Киреевский предоставил ученому совету план, предполагавший расшифровку документа от старика Кнолле, поясняя, что тот сделал записи нарочито туманными, чтобы месторождение не досталось сталинским соколам, от которых он натерпелся лиха. Но в последующие времена советская власть отринула былые заблуждения, и Киреевский посчитал, что профессор предвидел именно это, передавая ему в руки план-карту. Сам Кнолле не успел сделать расшифровку по возрасту и ввиду некоторой сенильности. Он и вспомнил о затерянных богатствах не сразу, а приводя в систему богатый научный архив. Слабенькое, объяснение, нельзя не заметить, более подходящее для детского романа приключений, но Киреевский имел на руках практически реальные алмазы, а в виду – Государственную премию. Поэтому получил тему, сотрудников и финансовое обеспечение под перспективный проект.

Однако потерпел постыдное фиаско, записи Кнолле расшифровке не поддались. Во всяком случае именно так Киреевский отчитался перед лицом академического совета, «повинился, разрыдался», и «на радости такой» его научные недоброжелатели сделали суровый реприманд за напрасную растрату народных средств и назначили экспертизу, которая в должном порядке признала камешки научно и финансово ничтожными, а покаявшегося Киреевского почти что шарлатаном. Для усугубления наказания камни из серии «Потерянной зари» вместе с коробкой и записями были с позором изгнаны из музея под крышей здания МГУ и водворились в коллекцию на казенной даче Киреевского. Информация сохранилась в семейных легендах, но неприятный осадок остался. Поэтому в глазах родных профессора Киреевского камни обрели зловещую репутацию и подозрительный характер. Не могу не заметить, что среди описанных коловращений не нашлось объяснения странному имени одного из минералов, а именно – «Потерянная Заря».

Могу сделать предположение, что «заря» имеет намек на цвета спектра, присущие камню, а «потерянность» относится к месту нахождения минерального первоисточника, по аналогии с «Затерянным миром» (автор сочинения – Артур Конан Дойль). В затерянных мирах наряду с динозаврами нашлись кимберлитовые глины в трубках. Это, собственно, вот к чему.

Таким образом из сферы исторических и фольклорных реалий легко сделать переход в область беллетристики, конкретно – классических сюжетов литературы приключений. Как я поняла, дальнейшее следование камней и прочие реалии известны Вам лучше, но не обязательны к обнародованию по причине возможных сложностей, на которые Вы указали в своем запросе о сотрудничестве. Однако, если привлечь массив расхожих сюжетов, острые углы можно миновать следующим образом. Проект может быть обозначен составным логином: «Синия птица капитана Гранта».

В пьесе Мориса Метерлинка дети Тильтиль и Митиль долго искали мистическую птицу счастья, но обнаружили её у себя дома по возвращении несолоно хлебавши. Это раз. В известном романе Жюля Верна «Дети капитана Гранта» крейсер «Дункан» обошел земной шар в поисках одноименного капитана исключительно потому, что раз за разом соискатели читали поврежденную карту превратным образом, оттого наткнулись на затерянного капитана случайно в самом конце кругосветного пути. Это два.

В нашем случае я могу рекомендовать в качестве исходной точки подобный сюжет. Неважно, где на самом деле отыскались истоки «Потерянной зари», это подлежит обсуждению, однако массив камней в товарных количествах мог быть найден в дорожном сундуке, который путешественник, скажем, по имени Кнолле, привез в отечество на заре века и своей туманной молодости. Далее владелец сокровищ, тот же Кнолле, зашифровал местонахождение залежей при помощи латыни или греческого.

Далее потомки или доверенные лица, опять же по выбору, разъяснили загадку и нашли искомый приз в фамильном обиталище (по примеру фильма «На графских развалинах», в коем восхищенным зрителям открывался во весь экран сундук с сокровищами, правда, в черно-белом исполнении, но это поправимо). Однако в данном случае следует учесть, что объем с ценностями должен отыскаться отнюдь не в саду или огороде, а, скажем, на чердаке или в подвале, поскольку подземные клады считаются собственностью государства, а чердачные или подвальные определяются, как наследственная собственность, если это возможно доказать.

В случае, если подобные наработки смогут Вас устроить, я готова к реальному собеседованию с детальными объяснениями сюжетного основания рекламной кампании. Если нет – то других сюжетов не возникло, во всяком случае на данный момент.

С глубоким уважением и наилучшими пожеланиями

Екатерина Малышева, литературный консультант»

Окончательная редактура послания далась особенно трудно, в последний момент я предприняла отчаянную попытку заинтриговать получателя деталями, подчерпнутый из манускрипта Любы Марцевич, там упоминались дикие племена с прозваниями, напоминавшими Пунические войны, что было вполне не к селу и не к городу, но звучало отменно загадочно. В тексте говорилось, что рассказчик странный истории сочинял на ходу что ни попадя, лишь бы вышло экзотичнее. Впрочем, не исключается здравое соображение, что манускрипт Любы Марцевич был единственным письменным источником, в остальном приходилось полагаться на память и сценарные разработки Наташи Чистоклюевой.

На самом деле вклинился элемент импровизации, о котором я пожалела буквально в момент, как письмо к Гардену отправилось по волнам эфира. Слишком поздно пришло понятие, что рукопись Любы я отсылала Ольге Славич, не помню точно, в каких целях.