Произошло ненужное дублирование материалов, а существенной пользы для дела отнюдь не выявилось.

Однако, не успела я посыпать повинную голову должным количеством пепла, как в почту свалился ответ, не иначе, как истомившийся Гарден буквально сидел наготове и ждал моих сообщений, так подумалось в первый момент. Когда ответное письмо открылось, концепция поменялась, причем, на гораздо худшую. Ответ был таков:

«Позвольте узнать, откуда взялись охотники за головами? Желательно незамедлительно. С уважением А. Гарден».

Отдав должное распорядительности получателя и оценив цитату из собственного послания, я убедилась, что предприняла лишнего, сочла нужным повиниться и принести объяснения.

«Дорогой господин Гарден!» – написала я необдуманно, но правдиво. – «Сведения взяты из неопубликованной рукописи Любови Марцевич на тему исчезновения искомого камня. Рассказ представляет собой творение, в котором судьба минерала рассматривается в мистическом аспекте. Достоверность сомнительна, детали приведены в основном для красоты слога. Если необходимо, рукопись может быть переправлена для рассмотрения. С уважением, Екатерина Малышева».

Поспешное дополнение тотчас было отправлено (очень несолидно вышло!), и я стала ждать дальнейшего развития событий. Однако не дождалась практически ничего, в течении почти недели получатель молчал, как самая бессловесная рыбка. Закономерно пришлось понервничать, но винить никого, кроме себя отнюдь не доводилось. Никто не заставлял углубляться в красочные детали и приводить туманные подробности.

В сомнениях и печали я обратилась к Отче Валентину, выслала ему копию злосчастного письма, упомянула деловую переписку с Гарденом и запросила мнения друга по части уместности чего-бы то ни было. Прошу понять правильно, людям присущи слабости и дух силен не всегда.

Друг Валечка тоже продлил момент ожидания более суток, далее разъяснил, что письмо более, чем заурядно, но для делового предложения написано цветистее, чем надобно, и смыслы угадываются с трудом. Также проглядывает высокомерие, совершенно лишнее в общении с заказчиком, в таких случаях полезнее бывает пристойная скромность. В финале отписки Отче Валя не забыл упомянуть, что я проигнорировала его совет и не проявила интереса к аукциону в Женеве. «Может быть, это и стало последним доводом к отказу от сотрудничества, а вовсе не какие-то отрезанные головы» – отписал Валька напоследок.

Потом долго слушал по телефону, как я опровергаю приведенные доводы и порицаю преувеличения по части отрезанных голов. Уверяла, что не упоминала ни одной, а он издевается над старой подружкой Катей, в кои веки раз запросившей утешения.

Наскучив, надо думать, заочными препирательствами, Валентин одним прелестным утром сбросил подругу Катю из мобильного эфира и следом отбил сообщение, не покладая устройства.

«Пора, мой друг, пора, покоя сердце просит» – заявил он развернуто с помощью солнца отечественной поэзии, а именно А.С. Пушкина – «Давно, усталый раб, замыслил я побег…

После чего передающая сторона запнулась на полуфразе, и получателю осталось гадать, что конкретно замыслил друг Валя, не считая попрека, что мне удалось утомить его более, чем следовало. Но ждать пришлось не очень долго.

«…в обитель дальнюю трудов и чистых нег» – пришло продолжение, за ним следовало толкование. – «А именно, пойдем-ка к Грибоедову на бульвар, я могу сделать не совсем приличное предложение. К сему приложатся профитроли с кофеем, если не побрезгуешь сладким ввиду глобального потепления. Сегодня, в 14.00 пополудни, ОК?»

Пространный текст на сей раз легко прочитался и не вызвал возражений. Почему бы и нет, подумала я тем моментом, как отстукивала ответный «ОК», все равно особо делать нечего, а ждать у телефона постыдно, тем более, что смартфон с интернетом завсегда валяется в сумке. И если Гарден соберется с ответом, то я смогу услышать звуки изнутри, если поставлю позывной свист на полную катушку. И стала собираться на выход не особо напрягаясь. Если дружочек Валя решил поразвлечься за мой счет, то я вполне заслужила – нельзя не заметить.

Погода способствовала прогулкам, было ветрено, холодно, но солнечно, не вполне оперившиеся деревья на Чистопрудном бульваре размахивали ветвями, по яркому небу бежали сквозные облака, а Валька на условленной навеки скамье курил сигару, короткую, толстую и черную.

– Я всё поняла, привет, подельничек! – заявила я, как только приблизилась на расстояние оклика, любимая местность исправила депрессивную доминанту дней. – Ты позвал меня, чтобы похвастаться новой порочной привычкой, это правильно. Но сидеть и ждать, пока докуришь черную гадость – я околею до основания, а затем… На ходу исполнять можешь? По пути к профитролям…

– Тут ходу – меньше минуты, прелестная капризница, – неохотно объяснился Валентин. – Придется загасить, но поставлю убыток тебе на счет, процесс требует вдумчивого исполнения, а ты меня сбила своими профитролями, неужели слово знакомо? Я-то полагал тебя изумить, но забыл, что имеешь привычку таскаться по Женевам.

Отвечать я не стала, просто постояла над бедным другом, пока он тщательно гасил едва начатую сигару. Когда процесс завершился, Валентин поднялся со скамьи и направил стопы к ближнему входу на станцию «Чистые пруды». Но не дошел, а я бежала зигзагом за ним по пятам.

Таким сложным манером мы проследовали мимо неаккуратных торговых точек по краям бульвара и остановились подле ничем не приметной двери. В глубинах помещения виделись сложные агрегаты и гнутые стеклянные витрины. Ранее ничего подобного я не замечала в своих любимых краях, но и бывала там реже, чем хотела.

– Альчонка указала, девица пристрастилась к французской выпечке, – просвещал друг Валя, галантно пропуская в помещение, и перемежая рассказ беседами с персоналом о наличии крема и состоянии печей. – Давно задумал побаловать тебя сочетанием здешних мест с заморскими булочками, сейчас пришлось как нельзя кстати. Девушка, пожалуйста, две порции с ванилью, один кофе совсем черный, второй – побольше и с молоком.

– Спасибо, Валя, ты обо всем подумал, – ответила я машинально, усаживаясь к стенке за шаткую стойку, на изящный, столь же утлый табурет. – И дивно изложил ко всему прочему. Если блюдо будет съедобным, то более желать нечего.

– Сейчас продегустируем заморский продукт, – пообещал Валентин. – И я тем же мигом приступлю к твоему казусу. Видишь ли, крошка, ты изволила запутаться в трех соснах, как бывает с излишне изощренными умами. Водишь танцы с хороводами на возвышенные темы, а ситуация проще любой булочки. У тебя в руках застряли камешки неизвестной стоимости, ты желаешь их получить за исполнение неких работ, но опасаешься, что заказчик заберет просто так, если твои планы его не устроят. Но сама так спланировала. Я правильно понял?

– Примерно, – кратко ответила я, осторожно разбираясь с горячим десертом. – И что дальше?

– Вкусно, однако, – прокомментировал Валентин, не отрываясь от процесса, и продолжил, невзирая на свалившуюся в блюдце порцию крема. – Тем не менее, дело видится гораздо проще. Я могу включиться, скажу