За этой сценой наблюдала, раскрыв рот, Шейла Брайам из-застеклянной перегородки диспетчерской.

Джон стал подниматься. Он весь дрожал, голова кружилась, ипри этом он не мог взять в толк, что происходит.

Лестер уже подходил к нему в боевой стойке. Сжатые кулаки онвыставил вперед в старомодной позе Джона Л. Салливана, что в другой ситуациипоказалось бы забавным, но только не теперь.

– Я собираюсь тебя проучить, – тихо и нежно произнес Лестер.– Я намерен тебе объяснить, что происходит с католиками, когда они отбиваютдевушку у баптистов. Вот я теперь начну урок, а когда закончу, будь уверен, тыникогда его не забудешь.

И Лестер Пратт подошел как можно ближе, чтобы урок был безсомнения понят.

9

Билли Таппер, не будучи слишком умен, умел слушать. А умениеслушать было сегодня Генри Бофорту совершенно необходимо. Генри выпил своюпорцию и рассказал Билли о том, что произошло… А рассказывая, чувствовал, какуспокаивается. Он внезапно понял, что если воспользуется своим обрезом, остатокдней проведет не за стойкой бара, а за решеткой камеры предварительногозаключения в Управлении шерифа. Он очень любил свою «тберд», но теперьпосчитал, что не настолько бесконечно, чтобы из-за нее садиться в тюрьму. Шиныможно поменять, царапину зачистить и закрасить. А со Святошей Хью пустьразбирается закон. Допив виски, он встал из-за стола.

– Вы все-таки хотите его разыскать? – взволнованно спросилБилли.

– Ну вот еще, стану я на него тратить время, – с презрениемпроизнес Генри, и Билли вздохнул с облегчением. – Сообщу Алану Пэнгборну, пустьон позаботится об этой нечисти. Разве не для этого я плачу налоги, Билли?

– Конечно, для этого, – согласился Билли и, посмотрев вокно, еще больше просиял. По дороге, поднимая тучи пыли и кашляя клубами синегодыма, по направлению к Мудрому Тигру ехала старая развалюха, некогда белая, атеперь цвета не разбери-поймешь. – Смотрите! К нам едет Ленни Партридж! Сто летего не видел.

– И все-таки до пяти часов мы открывать не будем. – Генризашел за стойку и снял с телефонного аппарата трубку. На стойке по-прежнемулежала коробка с обрезом. «Надо же, – подумал Генри, – а ведь я хотел в этуигрушку поиграть. Собирался, и без всяких шуток. Что за дьявол иногда вселяетсяв человека? Отрава какая-то».

Увидев, что машина Ленни Партриджа паркуется на стоянке, онпошел открывать дверь.

10

– Лестер, – только и успел произнести Джон Лапонт перед тем,как кулак размером с банку из-под ветчины, но гораздо тяжелее, опустился на еголицо.

Нос взорвался болью и хрустом сломанной кости. Джон закрылглаза, и в темноте заплясали разноцветные искры. Он продолжал летать покомнате, безуспешно пытаясь хотя бы удержаться на ногах. Кровь хлестала из носаи изо рта. Он ударился головой о доску объявлений, и она, сорвавшись со стены,полетела на пол.

Лестер снова приближался к Джону, набычив голову и сдвинувброви под нахохлившимся коротким чубом.

За стеклянной перегородкой диспетчерской Шейла истерическикричала в передатчик, пытаясь выйти на связь с Аланом.

11

Фрэнк Джуэтт уже собирался покинуть дом свежего старого«друга»

Джорджа Нельсона, когда его осенила беспокойная мысль.Вернувшись и увидев разгромленную спальню, высыпанный кокаин и оскверненныйпортрет дорогой мамочки, Джордж может отправиться на поиски соратника повеселым вечеринкам. Фрэнк решил, что глупо уходить, не доведя дело до конца… Адовести его до конца, значит отрезать этому мерзавцу яйца. Так тому и быть.

На первом этаже располагался шкаф с оружием, и мысль о том,чтобы привести приговор в исполнение оружием Джорджа, показалась Фрэнку весьмапривлекательной и исполненной романтической справедливости. Если ему не удастсясорвать замок или выломать дверь оружейного шкафа, он возьмет на кухне нож ивоспользуется им. Он спрячется за входной дверью и, когда этот ублюдокпоявится, либо сразу отхватит ему его поганые яйца, либо схватит за волосы иполоснет по горлу. Револьвер был бы в любом случае гораздо удобнее, но чембольше Фрэнк думал о том, как кровь мерзавца потечет из рассеченного, горла поего рукам, тем больше он склонялся к другому виду оружия.

Et tu, Джорджи, et tu, поганый шантажист. Размышления Фрэнкапрервал длиннохвостый попугай Джорджа, Тэмми Фей, избравший самый неподходящиймомент во всей своей беззаботной жизни для того, чтобы залиться щебетом. Помере того как Фрэнк слушал эту песню, на лице его расплывалась зловещая улыбка.

«Как же я мог забыть об этой дурацкой птице?» – думал он,направляясь в кухню.

Порывшись в ящиках, Фрэнк отыскал длинный нож и, просунувлезвие сквозь прутья решетки, несколько минут щекотал птицу, заставляя ее впанике метаться по клетке, теряя перья. Наконец ему эта игра надоела, и он недолго думая проткнул попугая насквозь.

Затем он спустился вниз и стал ломать голову над тем, какбыть с оружейным шкафом. Но вскрыть замок оказалось делом совсем простым, иснова поднимаясь по лестнице на второй этаж, Фрэнк распевал не совсемподходящую к сезону, но веселую песенку:

Почему малыш не плачет, не кричит и не шалит?

Потому что Санта Клаус скоро в дом к нам постучит.

Он придет к тебе во сне, утром на рассвете.

Спросит, как себя ведут маленькие дети.

Он послушным малышам принесет подарки,

А шалун получит только от свечи огарки.

Фрэнк, не пропускавший вместе со своей любимой мамой ниодной субботней телепрограммы Лоренса Уэлка, пропел последнюю строчку басомЛарри Хулера. Господь Всевидящий, как ему было хорошо! Как он только мог всегочас назад считать, что жизнь кончена? Это не конец! Это начало! Долой старых –в особенности самых «дорогих друзей», таких как Джордж Нельсон – и вперед, кновым!

Фрэнк спрятался за дверью. Он был вооружен до зубов, какбудто собирался идти на медведя: к стене прислонил винчестер, за пояс заткнулавтоматический пистолет «лама» 32-го калибра, а в руке сжимал охотничий нож«шеффингтон». С того места, где стоял, он видел кучку желтых перьев, котораясовсем недавно была попугаем Тэмми Феем. Ехидная усмешка искривила губы Фрэнка,мистера Уэзерби, а глаза вращались за круглыми стеклами очков без оправы, какбудто мистер Уэзерби внезапно сошел с ума.

– «А шалун получит только от свечи огарки», – пробормотал онпочти беззвучно. Он несколько раз пропел эту строчку, стоя за дверью, а потомеще несколько раз, устроившись поудобнее, – сел на пол, скрестив ноги иприжавшись спиной к стене, и положил оружие на колени.