– А теперь, как только я спущу вас, вы пойдете кимператору и уговорите его немедленно нас принять. Ваши слова должны звучатьочень убедительно, полковник, если, конечно, вы не желаете навечно статьукрашением флагштока.

Лицо полковника оставалось мертвенно-бледным, когда он появилсяу двери, ведущей в приемную императора, и любое движение руки Бельгаратавызывало у него дрожь.

– Его величество согласился принять вас, –запинаясь, произнес он.

Бельгарат ухмыльнулся.

– Я был в этом почти уверен.

Каль Закет заметно изменился с тех пор, как Гарион видел егов последний раз. Его белая полотняная мантия была помята и запачкана, а подглазами обозначились темные полукружья. В небритом лице не было ни кровинки,волосы спутаны. Каль дрожал всем телом и, казалось, не мог даже встать от слабости.

– Что вам нужно? – едва слышно выдавил он.

– Вы больны? – спросил Бельгарат.

– Легкий приступ лихорадки.– По телу Закета сновапробежала дрожь. – Что же такое важное заставило вас силой прорваться комне?

– Ваша империя на грани гибели, Закет, – прямосказал Бельгарат. – Вам пора вернуться домой и усилить свои позиции.

Закет слабо улыбнулся.

– Что было бы вам очень на руку, – сказал он.

– То, что происходит в Маллорее, никому не на руку.Расскажи ему, Брадор.

Волнуясь, мельсенец рассказал свою историю.

– Демоны? – скептически переспросил Закет. –Бросьте, Бельгарат. И вы думаете, что я этому поверю? Вы и вправду полагаете,что я брошусь в Маллорею охотиться за тенями и оставлю вас здесь, на западе,чтобы к моему возвращению вы выдвинули против меня армию? – Бившая егодрожь усилилась. Голова Закета судорожно подергивалась, а на губах пузыриласьпена.

– Вам не придется оставлять нас здесь, Закет, –ответил Бельгарат. – Мы отправимся с вами. Если даже десятая часть того,что рассказал Брадор, – правда, мне придется поспешить в Каранду, чтобыостановить Менха. Если он вызывает демонов, мы все должны бросить свои дела ипомешать ему.

– Чушь! – возбужденно вскричал Закет. Взгляд егоустремился в пространство, а дрожь и покачивание усилились настолько, что онбыл уже не в состоянии управлять своим телом. – Я не позволю никакомустарому умнику завлечь меня в... – Издав нечеловеческий вопль, он внезапноподнялся со стула, обхватив голову обеими руками. А затем навзничь повалился напол, дрожа и подергиваясь.

Бельгарат ринулся к бьющемуся в судорогах Закету и схватилего за руки.

– Быстрее! – крикнул он. – Засуньте емучто-нибудь между зубами, иначе он откусит себе язык.

Брадор схватил со стола пачку документов, скомкал их изапихнул в покрытый пеной рот императора.

– Гарион! – снова раздался голосБельгарата. – Сбегай за Польгарой, быстрее!

Гарион кинулся к двери.

– Подожди! – Бельгарат подозрительно понюхалвоздух у лица лежащего на полу человека. – Пускай Сади тоже придет. Здесьстранно пахнет. Поторопись!

Гарион помчался по коридорам мимо изумленно застывших слуг инаконец ворвался в комнату, где Польгара мирно беседовала с Сенедрой иБархоткой.

– Тетушка! – крикнул он. – Быстрее! Закет вобмороке.

Затем он повернулся, пробежал еще немного по коридору и, надавивплечом на дверь в комнату Сади, открыл ее.

– Ты нам нужен! – крикнул он удивленномуевнуху. – Пошли со мной.

Через несколько минут все трое стояли перед полированнойдверью в вестибюле.

– Что происходит? – испуганным голосом спросилангараканский полковник, преграждая им путь.

– Ваш император болен, – сказал ему Гарион. –Уйдите с дороги. – Он грубо отпихнул офицера в сторону и распахнул дверь.

Конвульсии, по крайней мере, немного утихли, но Бельгаратпродолжал держать Закета за руки.

– Что с ним, отец? – спросила Польгара, опускаясьна колени рядом с лежащим без сознания императором.

– У него был приступ.

– Эпилепсия?

– Не думаю. Не совсем похоже. Сади, подойди сюда,принюхайся к его дыханию. Я чувствую какой-то необычный запах.

Сади осторожно подошел, наклонился и несколько раз втянулносом воздух. Затем выпрямился, лицо его побледнело.

– Талот, – сказал он.

– Яд? – спросила Польгара. Сади кивнул.

– Очень редкий.

– У тебя есть противоядие?

– Нет, моя госпожа, – ответил он. – От талотанет противоядия. Он смертелен. Его редко используют, потому что он действуеточень медленно, но от него никому не оправиться.

– Он умирает? – спросил Гарион, чувствуя легкуютошноту.

– Да, можно так сказать. Судороги утихнут, но потомбудут повторяться все чаще и чаще. А потом... – Сади замолчал.

– И нет никакой надежды? – спросила Польгара.

– Ни малейшей, моя госпожа. Все, что мы можемсделать, – это несколько облегчить его последние дни.

Бельгарат выругался.

– Успокой его, Польгара, – сказал он. – Намнужно отнести его в постель, но его не сдвинешь с места, пока он вот таккрутится.

Она кивнула и положила ладонь Закету на лоб. Гарионпочувствовал легкую волну энергии, и вздрагивающий император затих.

Очень бледный, Брадор взглянул на них.

– По-моему, пока не надо об этом объявлять, –предупредил он. – Давайте сейчас назовем его болезнь легким недомоганием.Я пошлю за носилками.

Комната, куда принесли бесчувственного Закета, была простадо аскетизма. Ложем императору служила узкая койка. Единственный простой стул инизкий сундук дополняли обстановку. Стены белого цвета, без украшений, в углумерцал угольный светильник. Сади пошел в свою комнату и вернулся оттуда скрасным коробом и полотняным мешком, в котором Польгара держала свои травы иснадобья. Пока они советовались, Гарион и Брадор выдворяли из комнатылюбопытных солдат. Затем они приготовили чашку с теплой едко пахнущейжидкостью. Сади поднял голову Закета и держал ее, а Польгара ложкой вливалалекарство в безвольно открытый рот.