— Неужели я так изменилась, — с легкой обидой ответила Тата,подставляя щеку для традиционного поцелуя.

— Ты в прекрасной форме и не изменилась совсем. Такая же,как и двадцать лет назад!

Тата, видимо, сочла, что последние слова некстати. Ее нарядбыл юн и выглядел не старше двадцати пяти, и она всей душой желала емусоответствовать.

— Не так громко, — затравленно озираясь, прошептала она. —Нас могут услышать.

Действительно, мое высказывание как громом поразило трехмолодых грузинов, направляющихся в ресторан закусить шашлыками. Они глазоторвать не могли от моей Таты, старательно выражая взглядами мысль, чтоженщина без любви, как рыба без воды. Теперь же, после моей ностальгическойфразы, в их глазах легко читалось, что они имели ввиду исключительно свежуюрыбу.

Тата заметила метаморфозу, и тень досады опустилась на ееухоженное личико.

— Пойдем отсюда, — пропела она капризным голоском, поспешноувлекая меня за собой. — Здесь неподалеку есть прекрасное местечко. Нам надостолько друг другу сказать.

“Ах ты старая кокетка, — подумала я. — Лучше скажи, как тебеудалось сохраниться лучше меня?”

Вслух, естественно, пришлось произнести совсем другое.

— Видишь эту “Хонду”? — спросила я, тыча пальцем вавтомобиль Катерины. — Я уже раз теряла ее; не хотелось бы повторяться.

— Нет проблем, — махнула холеной ручкой Тата. — У меняводитель. Он поедет за нами, а я буду показывать тебе дорогу.

И она кому-то дала знак. Я оглянулась, и расстроиласьокончательно: роскошный черный “Бентли” стоял у обочины. Не было никаких причинсчитать, что у него есть хозяева кроме Таты. Нет, я женщина с достатком и вовсене позавидовала. Просто всегда хотелось быть оригинальной, а как тут будешь,когда все, кому не лень блещут достатком не хуже меня.

Мы поехали: я и Тата на “Хонде”, “Бентли” за нами. Тататрещала без умолку. Мы не виделись почти двадцать лет, а теперь ей захотелосьзнать все сразу: и про меня, и про Нелли, и про Марусю…

В меру сил я, конечно, старалась удовлетворять еелюбопытство, но было обидно, что в когда-то скромной и тихой девушке закаких-нибудь двадцать лет накопилось столько эгоизма. И кто только взрастилего? Неужели муж? Да нет, одному мужчине здесь не справиться. Видимопостарались многие.

— Тата, я тоже хочу кое-что знать! — в конце концоввозмутилась я после очередного вопроса. — Куда ты пропала? Где живешь? И естьли у тебя дети?

Про мужа я тактично упоминать не стала, поскольку труднопредположить, что Тата способна самостоятельно добиться таких успехов, какбелый плащ и черный “Бентли”.

— Живу в Ростове, — принялась загибать пальчики Тата. — Мужочень важная персона, а я здесь в числе первых дам. Очень хорошо, что мывстретились. Введу тебя в местное общество. Ох и развлечемся!

— Не надо, — воспротивилась я. — Вчера уже развлекалась вместном обществе, до сих пор протрезветь не могу.

Тата надула губки.

— Что за общество? — спросила она. — Я имею ввиду элиту.

— С ней, с элитой, и развлекалась. Если хочешь знать, меняспаивали сразу два профессора медицины. Небезуспешно.

— Два профессора? Не смеши. Тоже нашла элиту. Это рвань,обслуга. Я познакомлю тебя с достойными людьми.

— С ворами что ли? — спросила я, вспомнив, что нахожусь вРостове.

— Почему с ворами? — обиделась Тата. — С друзьями мужа имоими друзьями. Кстати, нам сюда. Тормозни у первой колонны.

Мы подъехали к занятному зданию, выполненному вэклектическом стиле. Холодная готика здесь соединилась с жаркими арабесками,тяжелый классицизм сочетался с игривым рококо, и все это стремилось смахиватьна уже родной Евродизайн. Впечатление усиливала громадная вывеска “Клуб трикота”.

— Здесь собирается весь цвет, — просветила меня Тата,элегантно хлопнув дверцей “Хонды”. — Придерживаются в основном “америкэн уэй офлайф” — сказала она и зачем-то перевела: — Американский образ жизни, — словнозабыла, что мы вместе учились в спецшколе с английским уклоном.

Я присвистнула. А что тут скажешь?

Изнутри клуб поразил меня не меньше, чем снаружи. Отупляющаяроскошь соседствовала с вопиющей безвкусицей. Бассейны, фонтаны, водопады,хвостатые павлины, золоченые камины, — все говорило о том, что фантазияизобилия имеет предел, в отличие от нищеты, чьи страдания безграничны.

Я бегло изучила людей, сидящих за столиками, и остановиласьна белокожем брюнете в очень дорогом костюме. В отличие от других у него быловыражение лица.

— Это Макс, хозяин клуба, — сходу начала вводить меня в светТата.

— Макс это кличка? — осведомилась я.

— Почему? Имя. Максим.

Мы уселись поближе к павлину и принялись изучать меню.Должна сказать, я не ожидала такого выбора. Русская белужья икра, копченаясеврюга, телячьи почки с беконом, фасолью и рассыпчатым вареным картофелем; моилюбимые котлеты из молодого барашка с овощами, спаржа с соусом по-бернски,клубника в кирше, клецки с утиными лапками. А закуски: грибы по-восточному,лосось в тесте под соусом с красной смородиной. Даже устрицы вареные с икрой, имакароны под соусом из чернил осьминога. О спиртных напитках я уже и не говорю.

— И что, это все можно съесть прямо сейчас? — изумилась я.

— Кое-что, конечно, придется подождать, — пояснила Тата, — ав общем-то перекусим. Выбирай.

— Полагаюсь на твой вкус.

Тата жестом позвала официанта, тактично застывшего наприличном расстоянии, и сделала заказ из невообразимого количества блюд. Мнестало интересно, кто будет платить.

— Здесь есть все, чего ни пожелаешь, — шепнула она, усиленностроя глазки какому-то бритому налысо мужчине, обедающему в дорогом… спортивномкостюме. — Даже трудно вообразить, чего здесь нет.

Не прекращая работать мощными челюстями, бритоголовыйпридавил ее своим тяжелым взглядом и не отпускал. Глядя на него, как кролик наудава, Тата продолжала меня просвещать:

— Сауна здесь великолепная… Лысого видишь? Четвертьчерноморского побережья принадлежит ему и половина магазинов Ростова…Косметический кабинет здесь тоже отпадный, и бассейн с морской водой, аспортивный зал с новейшими тренажерами, просто блеск, лысый только здесьоздоравливается, кстати, у местного массажиста руки волшебные.

— Чудесно, после обеда, кроме лысого, нам все этопонадобится, — бросила я, отдавая внимание первому блюду, появившемуся на нашемстоле.

В тот же миг Тата дивным образом вырвалась из-под взглядасвоего лысого и налегла на еду. Мне лишь оставалось дивиться как ее тонкойталии удается сосуществовать с таким сумасшедшим аппетитом.