От стыда я начала стремительно краснеть.

— О чем ты говоришь? Я тебе о попутчике на дороге, а ты мне — о непотребствах всяких! — возмутилась я.

— Я вообще-то о браке говорила. Священный союз. Это ты, дорогая, о непотребствах всяких думать начала, — рассмеялась Вив, и я раскраснелась пуще прежнего. — Я предостерегла тебя, да кто из нас в шестнадцать предостережения чужие слушал? Я вот точно нет. Вот мой тебе совет: думай в первую очередь о себе и береги свое сердце. Каждый раз вспоминай свою мать и что смерть твоего отца с ней сделала и задавайся вопросом: хочешь ли ты так же прожить свою жизнь, высматривая в окне человека, который никогда не вернется?

Что за глупости? Вив говорила то о браке, то о тоске по любимому. Я ведь ей совсем о другом рассказывала! Но прежде, чем я успела ей возразить, Вив сказала:

— Закончим. Мне еще многое нужно собрать, а времени почти нет. Если все будет по-твоему, мы больше никогда не увидимся. Пусть Бог будет с тобой, и помогает тебе в пути и жизни, — Вив обняла меня неожиданно крепко и быстро отпустила.

— Пусть Бог будет с тобой и помогает тебе в пути и жизни, — ответила я ей.

Лишь по дороге домой я поняла, что Вив так и не ответила ни на один из моих вопросов. Да и я не спросила совета, как мне внимания барона избежать. Да и возможно ли такое? Стало тревожно. Страшно было думать о побеге в город, еще страшнее — о том, чтобы остаться.

Дома меня ждала приготовленная каша и свежий чай. Я была так удивлена, что позволила Джону усадить меня на стол. Еда, на удивление, оказалась сносной, а вот чай заварен был чересчур крепко.

— Не знала, что ты умеешь готовить.

— За время своего путешествия я многого понахватался, — неужто тоже в трактире мальчишкой работал? — Не все же мне бревном лежать, нужно такой радушной хозяйке помочь, — улыбнулся он, и я невольно засмотрелась. Нечестно, что человек мог быть таким красивым — это отвлекало.

— Где ты бывал?

— О, во многих местах. О некоторых, держу пари, ты даже и не слышала. На севере, где снега с меня ростом даже летом и ночь может длиться месяцами. За морем, где женщины ходят лишь в юбках, а верхние рубахи заменяют тяжелыми рядами деревянных украшений. Видел города, что стоят на воде, и те, что окружает лишь песок. А какие там люди! Они умеют…

— Что ты попросил у Вив? — прервала я Джона, не отрывая взгляда от его рук. Кольца не было.

— Отправить сообщение другу, — Джон отвернулся, разглядывая простенькую резьбу на ставнях, будто в ней было что-то интересное. Весь запал, с которым он только что говорил, пропал.

— Это опасно?

— Не думаю.

Почему я так волновалась за Вив? Мы ведь с ней особо не общались. Или же дело было вовсе не в ее безопасности, а в том, что у них с Джоном есть тайна, в которую я не посвящена? Как неприятно осознавать себя малодушным человеком. Я начинала меняться к худшему рядом с Джоном, и это меня пугало.

— Ты уже достаточно здоров. Через неделю сможешь уйти.

— Выгоняешь меня? — казалось, Джон удивился такому отношению, и меня это разозлило.

— А ты хотел бы остаться здесь? В полуразрушенном доме посреди глухой деревни? Здесь даже я не хочу оставаться, а ведь я тут выросла!

— Что тебя на самом деле разозлило? — и правда, что? Их секреты? Собственное смятение?

— Отсутствие доверие. Я нашла тебя, пожалела и поверила, привела в свой дом. И все, чего я заслужила — это недоговорки да тайны. Я даже не знаю, настоящим ли именем тебя называю!

— В первую нашу встречу ты взяла с меня клятву, что я не причиню тебе зло, Мария. Теперь же обижаешься на то, что я всеми силами стараюсь ее придерживаться. Ты права, я уже достаточно здоров. Через неделю я уйду, и больше не буду тебя расстраивать.

Джон взял со стола плошки и ушел доедать на улицу. Я упрямо смотрела на кашу. Аппетит пропал, но если Джон считает, что из-за его слов я буду голодать, то не дождется! Я доела, с особой тщательностью проследив, чтоб в плошке не одной крупинки не осталось. Приходилось прикладывать усилия, чтоб не бросить ее в стену.

Следующие пять дней прошли неловко.

Каждый вечер Джон уходил и возвращался лишь под утро. Я не желала знать, чем он занимался. Несмотря на плохое настроение, усталость брала свое и я спала до рассвета. Мы почти не говорили, хотя я все еще ловила на себе пристальные взгляды Джона. Он наблюдал за мной, но, когда это оказывалось невыносимо, я смотрела на него в ответ. Он молча отворачивался.

Почему я так злилась? Нас не связывало ничего, кроме моего желания помочь. Даже его было бы недостаточно без лекарства Вив. Джон не был мне ничего обязан. Откуда же эти обида и тоска? Пара дней — и Джон уйдет. Я доберусь до столицы и без него.

Мысли о скорой дороге заставили улыбнуться. В деревне все было опостылевшим и пустым без матушки. За ее пределами наверняка полно людей лучше, чем Джон. Я собралась в лес пополнить запасы. Как раз должны были набухнуть почки черного тополя, да еще и корни кровохлебки можно будет накопать. Нужно приходить каждую свободную минуту — лечебные растения просыпались от зимы быстро, нельзя упустить момент сбора. Так и запасы, пусть и самые простенькие, пополню, будет на что ночлег да хлеб выменять.

У развилки, что одной дорогой вела к лесу, а другой — к трактиру, стоял Тук. Его красное лицо все исказилось от злобы, и он как никогда стал похож на пса.

— Вот я дурак, послушался святого отца да эту старуху Вив, пожалел тебя, девка. А ты ночами к себе мужиков водишь, тварь!

Тук надвигался на меня, и я невольно сделала шаг назад. Он заметил Джона?! Как мне объяснить…Нет. Нужно бежать из деревни, сейчас же. Тук ни одному моему слову не поверит. А я не хочу быть битой им всю жизнь, как Ивет.

— Строишь из себя печальную невинность да недотрогу, а на деле такая же, как все бабы!

Я развернулась и побежала к дому. Где же Джон, когда он так нужен?! Тук, хоть и был тучным, не отставал и все дышал мне в затылок. Я почти добежала до своей покосившейся