размеров паруса оказывалось трудно. В общем, очень много возни, а результат крайне рискованый. По крайней мере, повозку с альпаками не расшибёт на гребне дюны, как это легко может произойти с парусником. Как успел уяснить Гузь, вульперы не чураются риска, но до определённого разумного предела — что неудивительно, иначе как бы они выжили в суровой среде пустыни. А они не просто как-то выжили, насколько позволяли видеть глаза, а ещё и с изрядным удобством — это относилось не столько к физической составляющей, сколько к настрою. Ни разу ещё Гузь не видел, чтобы кто-то из вульперов разводил унынье, а вот поржать — это всегда пожалуйста.

Кроме того, вульперы были склонны что-нибудь стащить по мелочи, но вот по серьёзному всегда вели дела честно — по крайней мере, со своими. Так что они и не подумали забыть, кто сыграл решающую роль в квесте "осада", и Огузин постепено обзавёлся барахлишком, без которого в пустыне двинуть кони ну очень недолго: ту самую накидку, фляжки для воды, заплечную сумку, сварганеную кусь знает из какого материала. Лук со стрелами ему тоже оставили — не ахти что, ну куда лучше, чем одни собственные когти и зубы. Правда, зубы у вульперов далеко не декоративные и вполне могут нанести существенные раны, особенно если по шее. Гузь поводил носом по крепости, но карван Серифы уже отчалил на восток, так что… впрочем, он не был уверен, что стоит дёргать её за хвост. Так что, он занял голову и лапы более насущными вопросами — изучению лука, или точнее, вспоминанию навыков, которые и так явно были. Стрельбой в Чёрной Вазе заведовал Хозел, обычно с утра и к вечеру он тусовался на стрельбище, за стеной, где практиковались, а в жару сидел в мастерской.

— Слушай, а просто так тренироваться этой штукой вообще годно? — осведомился Огузин, показывая лук, — Ну там, натяг не ослабнет?

— Да не, если в меру, то покусю, — мотнул тот ухом, — Подкрутишь потом слабину, и будет как новый.

Стрелы использовались самые разные, что ещё больше усложняло прицеливание, ведь летят они по разному. Обычные охотничьи на мелочь — деревянные, потом с бронзовым наконечником, с железным, или с костяным, который металлу ничуть не уступал, единственное, был хрупким и при попадании в камень ломался. Хозел мог запулять в ростовую мишень хоть с трёхста шагов, но он признавал, что толку от этого не так много — это если внезапно стрельнуть, то да, а когда противник уже на стрёме, попасть в движущуюся цель издали почти невозможно, стрела летит слишком медленно и при некотором навыке уворачиваться не так сложно. По этой причине дальнюю стрельбу, шагов на двести, считали приёмом из высшего разряда, а в обычной практике били на дистанцию прямого полёта стрелы, шагов на тридцать от силы — так получалось эффективно. Да, на таком расстоянии можно и обычным камнем засветить, но камень точно не пробьёт броньку — а вот острый наконечник может. Более того, едва ли не самым ходовым приёмом была стрельба… назад, тобишь когда вульпер удирал от врага, и при этом с полуразворота выпускал стрелу. Для увеличения действия можно было бы использовать яды, но соль в том, что здесь большая часть целей была сама ядовитая и на них действовало плохо — что скорпионы, что ситраки, к ядам мало восприимчивы.

Всякой возни в крепости было достаточно, и за несколько дней Огузин успел потаскать вещи, потолочь какую-то байду в кадке, разделать тушу змеюки, ещё раз потаскать вещи, а потом, ясен пень, потаскать другие вещи, ибо вообще, что ни делается — во многом это перемещение вещей. За непыльную в общем-то работу он получал свою пайку на кухне, и почувствовал себя вполне нормально… если не считать той мелочи, что все вульперы знали, что с ними было раньше, а он нет. Гузь пристал с расспросами к Ляге, но тот не поведал ничего нового — Гузя поймали вместе с шайкой Линялого и выпинали сюда, с глаз подальше. При этом даже по башке, насколько известно, он не получал, что могло бы объяснить фокусы с памятью. До того самого дня он вёл себя совершенно по другому, а потом бац — и ничего.

— В общем, мальца неуютно, — повёл мордой Огузин, — Потому как с этим провалом в памяти я не сумею даже выжить в пустыне. Это получается, мне теперь так тут и куковать, в Вазе?

— Ну да, ситуёвина так себе, — признал Ляга, — Ваза вообще место спИцфическое, вульпы сюда по своему желанию попадают, а не так чтобы вот. Не знаю, если есть дурь — пошли с нами Хатжуму, что ли.

Несколько вульперов, невольно слышавших эти речи возле кухни, поперхнулись воздухом.

— Ну ты Ляга как лягнёшь, так хоть не кусай! А Хатжума это по твоему гораздо легче, чем Ваза?

— Понятно, что легче — это ближе к оазисам, — пожал ушами тот, — Но во-первых, мы идём в Хатжуму. Во-вторых, Огузину по некоторым причинам лучше не светить сейчас морду в Поясе.

— Справедливо, — признал Огузин, — А что там, тоже крепость?

— Ну как крепость, частично… Увидишь.

— Да, думаю что увижу, — подумавши, произнёс Гузь, — В конце концов, вернуться мне никто не запрещает, так? А поход это хорошо для натаскивания.

На карте-схеме Хатжума находилась буквально недалеко, но вульпер соображал уже, какой там масштаб и сколько дней нужно, чтобы преодолеть такое расстояние. Но в нём начинала играть тяга к походам, как и у всех вульперов, думается. Так что, Огузин "официально", насколько это здесь возможно, записался в караван Крога, и принялся вместе с остальными готовиться к походу. Да и с Лягой он уже познакомился более-менее, так что по крайней мере, не станет совсем чужим в компании, что немаловажно. На этом месте он смог поприсутствовать при процессе замены втулок в колёсах, тех самых, которые заменяли подшипники… что за слово такое, мотнул ухом рыжий, при чём тут шипы и колёса?

Оставив загадку на потом, как и все остальные, он пошёл таскать вещи… да, опять. Кран-хлыст, который эффективно работал и на оборону, и на хозяйство, позволял переносить через стену целые телеги, сетки с грузом, альпак, в конце концов, так что, его пользительность нельзя переоценить. Однако, кран был один, и с этого пропускная способность ограничивалась. Если просто взять и начать переносить весь караван, то это займёт весь вход-выход на день, а этого делать нельзя — и задерживать другие дела, и создавать пробку, чреватую большим ущербом