мог видеть, лезвие было железное, ну или сильно похожее на таковое. Похоже, проходил по категории уценка, потому как за хороший нож тут можно было отдать прилично пуговиц — ладно, пока сойдёт. Базовым набором типа сумок и фляжек для воды его снабдили в Вазе, так что, пропасть не должен. Тем более, пока есть караван… Так что, пока Гузь бросил беспокоиться за свою шкуру, и просто пощёлкал клювом, потому как на стоянке можно увидеть интересное. Например то, что вульперы играли в разные игры, похожие на шахматы, с фигурками на доске, или карты. Популярность была понятна, гонять футбол после походов никого не тянуло, а такие развлечения заодно с тренировкой мозгов частично заменяли еду, всмысле чтобы не сожрать лишнего.

Полностью прошерстить стоянку Огузину не удалось, потому как пока он щёлкал клювом, альпаки уже успели нажраться и отдохнуть, а солнце закатилось со смеху, и караван тронулся дальше. Не то чтобы это была обычная практика, но Крог по каким-то своим причинам спешил, так что, пошлёндали дальше, сопровождая колонну повозок, которая теперь двигалась полегче, избавившись от части тяжёлой руды, но по факту — никак не быстрее, чем в начале, потому как альпаки хоть и крайне выносливые животные, но не железные и постепенно снижают тягу в долгих походах. Гузь по этому поводу только пожимал ушами, принимая во внимание, да мотал хвостом от нечего делать. Обозревать пейзажи, как обычно, случалось только в светлое время, и утром вульпер с удивлением увидел уже не отдельные россыпи скальных обломков, торчащих из песка, а высокие обветренные утёсы из серого камня, вокруг коих перекатывалось море уже почти что красного песка. Не требовалось вопросов, почему это место обозвали "пылетёсами" — даже без сильного ветра было видно, что утёсы пылят, потому как камень разрушался под действием летящих твёрдых песчинок. Как его заверили товарищи, это ещё ерунда, вот поднимется хороший ветер — тогда будет Пыль. Но здесь были свои плюсы, песок более плотный, местами даже совсем твёрдый, так что колесо телеги почти не оставляет следов — а это значит, что ему легко катиться, и скорость движения прилично возросла.

На этом участке пути караван менял тактику и шёл в светлое время, потому как здесь уже нет таких просторов, утёсы закрывают и проход, и обзор вдаль, вдобавок создают тень, если не близко к полудню — в общем, по ряду соображений можно двигаться днём. Смена режима, пусть даже такая, благотворно влияла на всех, потому как ночные смены уже изрядно утомили. Как рассказывали, как раз край пылетёсов — самое место где много хохотунчиков, что подтверждалось постоянно доносящимся хохотом. Такое себе, учитывая, что дикий хох — весьма безбашенная свирепая тварь, которая сначала кусает, потом думает. Однако, подходить к большому каравану даже хохи опасались, но как выяснилось, встречу можно организовать и по другому. На третий день караван остановился поздним утром, и при внимательном рассмотрении оказалось, что вокруг торчат довольно обильные заросли кактусов. Когда их настолько много, появлялся реальный шанс найти их плоды, весьма сочные фиговины размером с мелкое яблоко. Питательности в них чуть, зато заменяют воду, да и вообще! — так что, несколько шустряков разошлись в разные стороны для изучения данного вопроса.

Вскорости они вернулись, напихавши в накидки кактусовых "яблок", что было встречено одобрением, само собой. Однако жеж, также вскорости выяснилось, что недосчитались Гарлика, того самого серого вульпера, который показывал Огузину базар. А вот это уже здорово встревожило караванщиков. В то что он заблудился, никто бы не поверил, и любые случайности, которые не позволят ему вернуться к каравану, крайне маловероятны. А вот злой умысел, сухо выражаясь, вероятен куда как больше. Правда, никто не мог бы сказать, кто тут может злоумышлять, но неписаные правила караванов гласили, что ждать никого не нельзя. Тем не менее Крог согласился, чтобы Ляга собрал компанию из пятерых, и в самом быстром темпе проверил бы нужное направление, но только раз-раз, без задержек. Разделяться в таких условиях это последнее, что следует делать. И хотя Огузин поёживался, представляя, что могло стрястись, он полностью понимал вульперов — если бы они каждый раз рисковали всем караваном ради одного, то не жили бы уже. Оставив философии на потом, рыжий припустил по песку вслед за Лягой.

Спустя всего несколько минут они осмотрели большие россыпи кактусов, но явных следов не обнаружили. Осмотревшись, Ляга разослал вульперов в разные стороны.

— Гузь, вон на тот бархан, — ткнул он пальцем, — Посмотрел, доложил, никуся больше, ясно?

— Нутк, — не слишком дальновидно пожал ушами тот, и в рабочем темпе побежал в указанном направлении.

Оглядывая пейзаж, он недоумевал, какого куся Гарлику понадобилось вообще куда-то идти дальше, ведь в ложбине полно кактусов, а вот дальше — не видно. Как бы там ни было, рыжий забрался вверх по склону, слегка запыхавшись, и запрыгнул на плоский камень для лучшего обзора. С другой стороны от верхушки бархана низина была не такая глубокая, и там стояла группа серых скал, как показалось, совсем недалеко. А также Гузь увидел пару хохотунчиков, которые бегом скрылись за скалой, и ветер доносил хоровой лай и хохот. Может они конечно и сами по себе, но… рыжий повернулся назад и замахал Ляге, к которому уже возвращались другие разведчики. Тот увидел, но вполне ожидаемо вовсе не бросился вперёд, а показал лапами крест, и в сторону каравана. Собственно, так ему и говорили, разделяться — паршивая затея, которую никакой вульпер не станет осуществлять. Огузин прикинул, что если он сейчас скатится с высоты к отряду и попробует объяснить, они точно туда не пойдут. С другой стороны, даже те два хоха, которых он видел, это так себе подарок, а там наверняка не два…

Вероятно, рыжего прикладывало каждый раз, как он оказывался на гребне дюны или чего такого. Как и тогда, возле ситрачьего лагеря, он моментально принял крайне нелогичное решение, шедшее вразрез с самосохранением. А именно, сиганул с камня, только не в сторону отряда, а в другую, и покатился по склону вниз. Возможно была надежда успеть сбегать и туда, и обратно… это конечно, если сильно разогнать воображение. Вдобавок, песок тут изобиловал довольно острыми камнями, едва торчащими из него, так что философию пришлось опять отложить и смотреть под ноги. Одолевая расстояние до скал, Огузин слегка ощутил страх, потому как полностью сообразил, что бежать тут не так близко — но, поворачивать уже явно поздно. По крайней мере, он не стал вываливать из-за угла, а притёрся к скале