удерживать его на расстоянии… но это теоретически. На практике, таскать с собой тяжёлые копья караванщики не могли, а тонкие и лёгкие здоровенная тварь легко перекусит клешнями. Можно было бы придумать что-то с телегами, но здесь они затачивались только под то, чтобы как можно меньше обременять животных и обеспечить преодоление пути, так что утяжелять их прибамбасами никто не станет. Вульперы пользовались тем, что будучи в колонне, они были в численном преимуществе перед отдельным скорпионом, ведь эти гадики не переносят в том числе компании друг друга, так что зацепить сразу двух — это очень надо постараться. Когда клешнёвый атаковал дозорного, тот давал дёру, а другие лупили цель с фланга или вообще сзади, отбивая ядовитый хвост, а там и всё остальное. В этом деле главное было не спать и сразу перейти в боевой режим, что не так-то просто, если событие происходит под утро, после многих часов ходьбы — с другой стороны, как раз под утро пустынная живность наиболее неактивна, так как песок остывает.

Ясен кусь, что забитые в порядке самообороны скорпионы-переростки и змеи не оставались валяться среди дюн, а полностью утилизировались караваном. Из панцирей вульперы делали всякое, какое-никакое мясо тщательно выскребалось и поедалось, а уж шкура змеи это вообще весьма ценный ресурс для разного рода рукоделия, ну и питательный корм тоже. Собственно, именно этим Огузину и пришлось заняться, на следующей стоянке — ну точнее, он и сам вызвался помогать, потому как сидеть пыриться на горизонт надоело, а навыки надо восстанавливать, как ни крути.

Часть 3. Сухие места

За следующие несколько дней Огузин имел возможность увидеть собственными глазами, что пустыня может быть весьма разной. Если в районе Чёрной Вазы это было застывшее море песка с волнами-дюнами, северо-восточнее, куда двигался караван, дюны перемежались скалами, пока ещё не настолько большими, чтобы сильно повлиять на окружающее. Как указал Ляга, там где скалы становятся серьёзными, они создают ветровую тень и способствуют тому, чтобы в ней существовали оазисы. Но пока что караван огибал лишь отдельные каменные столбы, не представлявшие никакого интереса. По крайней мере, это уже явно была другая горная порода, чем та, из которой сложена крепость, отметил Гузь, это что-то да значит… правда, вряд ли что-то, что можно использовать на практике. Если влезть на достаточно большой столб, чтобы сныкаться наверху, то откроется хороший обзор на окрестности — только вот, толку от этого никакого. Просторы слишком большие, так что ждать каравана придётся очень долго, столько не живут, да и пройдёт он ночью. Как раз по той причине, что движение происходило ночью, обозревать пейзажи приходилось в ограниченом режиме, шляться далеко от лагеря никак не умное решение, особенно тем, у кого не всё в порядке с памятью.

Огузин постепенно воткнулся в режим ходьбы, так что уже не страдал от усталости в лапах, а просто ощущал её как данность. По перваку даже песок натирал, но как известно, мастерство не пропьёшь, особенно если нет его… всмысле, базовые навыки быстро возвращались, и теперь рыжий вульпер шлёндал по любому песку вполне свободно. Ну как свободно, конечно ночной мороз пробирал и казалось, ноги заледенеют — но нет, достаточно держать темп и иногда садиться на повозку растереть конечности, и ничего. Как рассказывали, иногда вульперы применяли утеплённую обувь, но это больше тормозило ходьбу, так что они предпочитали потерпеть холод и обходились без обуви до последней возможности. Поначалу это казалось странным, но попытка потаскать на ногах тяжёлые валенки в течении многих дней похода всё ставила на место. Главное, песок не успевал остыть настолько, чтобы угрожать здоровью, а остальное сойдёт.

— Да по большому счёту, мы и прёмся к оазисам, — пояснял Ляга, нацарапав схему когтем на песке, — Пылетёсы это вот тут, мальца на юг.

— Мальца, — фыркнул один из слыхавших, — Альпак топтать такими мальцами…

— Многца конечно, — поправился Ляга, — Но куда меньше в сравнении с другими прогонами.

— А чего мы туда руду тащим? — уточнил Огузин.

— Потому что таскать руду на месторождения — это тупо, — изрёк мудрость Ляга, — Кхм. Всмысле, в Хатжуме есть форжа. По ходу куся, наверное там и вульперы поселились из-за этого.

— Форжа?

— Ну печка такая для мета, — показал лапами Ляга, — Собственно, сделать её не так уж сложно, главное, чем топить. Так вот там у них каменный уголь есть в приличных количествах, а это самое то. Колючками не протопишь, как и кизяком. Ну и вода там есть тоже, что важно, как понимаешь.

— А почему пылетёсы? — не унимался Гузь.

— Увидишь. В дюнах пыли считай что и нету, а там бывает так затянет, что хоть не кусай… причём в прямом смысле, скрипеть на зубах будет. Кто там тусуется, у них обычно маски от пыли есть, а то и очки.

— Места конечно спИцфические, — хмыкнул Огузин, — Почему вульперы вообще там живут?

— Потому что лучше жить там, чем сдохнуть в лучшем месте, — резонно пояснил Ляга, — Хорошие места засижены, Гузь. Да и так ли они хороши, вопрос… Да, в пустыне мало что растёт, например. Но и желающих сожрать тоже мало. А в Чаще наоборот — всё растёт, но и лопают это постоянно.

— Бывал в Чаще? Ну и как оно там?

— Сыро. Фигню какую-нибудь подхватить легко, то лихорадку, то паразитов. Как там тигоны живут… да как, фигово. Так что вульперы уже многие поколения мотыляются между пустыней и Чащей, так оно сподлапнее.

— Опыт предков это база, — согласился Огузин, — Но и про развитие забывать не стоит, верно?

— Ага, — зевнул Ляга, — Ты что конкретное удумал?

— Ну сначала посмотрим что есть в наличии, — пожал ушами Гузь, — Память всё-таки того.

— Кстати! — щёлкнул когтями Ляга, — Как будем на большой стоянке, или хоть в Хатжуме, зайди к шаману, может, поможет с башкой.

— Идея конечно хорошая, — хмыкнул Огузин, — Только вряд ли я так сделаю.

— Эт почему?

— Видишь ли, то что я должен помнить но не помню, быстро можно восстановить. Только вот вдобавок вспоминается и такое, чего вроде как не должно. Ну это трудно объяснить… В общем, пока жить можно, а как известно, если работает — не трогай.

— Сдаётся мне, по балде ты всё-таки получил, — вздохнул Ляга, — Ну да ладно.

Пока же оставалось отмечать, как медленно меняется окружающая пустыня — натурально, дюны становились всё ниже, а россыпи скальных кусков — всё выше и плотнее. Огузин заметил это не сразу, но сообразил, что горизонт уже не такой, как было в окрестностях Вазы, а