- Я мечтал о тебе с тех пор, как увидел тебя сегодня вечером. - Риго нежно ухватил губами за мочку уха. - А может, и раньше.

Николь хотела, чтобы он замолчал.

Она желала его, но не могла поддаться такому искушению. Тем не менее Николь знала, что после того, как они объяснятся, больше не позволит себе прикоснуться к нему.

Пусть это станет их прощальным вечером.

Николь подалась к нему и поцеловала. Риго обхватил ее за ягодицы и глухо застонал, не прерывая поцелуя. Они целовались с такой страстью, словно дожидались этого момента всю жизнь, и оторваться друг от друга были не в силах. Николь хотела убедиться в том, что ее воспоминания о нем совпадали с реальностью. Казалось, они повернули время вспять…

Николь замерла. Нет, это не могло продолжаться.

Она отстранилась и уперлась руками ему в грудь. Все это с самого начала было плохой идеей. Она сделала несколько шагов, чтобы оказаться как можно дальше от него.

Риго недобро улыбнулся:

- Николь, это не игра. Тебе не отвлечь меня так легко.

- Моя вина.

Она машинально поправила платье и скрестила руки на груди.

- Итак, ты сказала, что не выйдешь за меня.

Николь прикусила губу.

- Я не могу. Не после того, что узнала.

Николь содрогнулась, и дело было не только в ночной прохладе.

Риго вздохнул и подал ей свой пиджак. Коротко кивнув, она с благодарностью его приняла, но сразу же пожалела - пиджак сохранял тепло его тела и неповторимый аромат.

- Неужели тебя так расстроил приезд матери? - спросил он. - Или вопросы, которые тебе задавали?

- Забудь об этом. Это не должно тебя волновать.

- Как раз наоборот. Я не могу допустить, чтобы ты конфликтовала с прессой, когда мы пытаемся создать видимость счастливой пары. Ты должна оставаться невозмутимой, что бы тебе ни сказали.

- Риго, я впервые сделала попытку постоять за себя.

- По собственному опыту могу сказать, что порой молчание говорит громче слов.

- Может, мне надоело сидеть тихо? С меня довольно того, что все всегда лучше знают, как нужно поступить.

Ее все еще терзало чувство вины. Ее мать действительно была стратегом. Они были не похожи друг на друга. В Риго воспитывали другие качества - он ценил уединение, все его романы были вне досягаемости для пересудов. Николь же с самого своего рождения была инструментом собственной матери. Все, чтобы снискать внимание прессы. Ее первая фотосессия была в четыре года, интервью - в одиннадцать.

Вся ее жизнь прошла под прицелом камер.

- Значит, так ты видишь наш брак? - Его голос был суров. - Николь, никто не загоняет себя в угол.

- Я думала, что поступаю правильно.

Он невесело усмехнулся:

- Если бы я знал, что ты станешь вести себя как мученица, готовая принести себя в жертву, придумал бы другой план.

Николь была задета. Его слова в очередной раз напомнили ей о том, что все происходящее было обманом. Не было способа доказать ему, что ею движут искренние побуждения. Она была бессильна перед его сложившимся мнением о ней.

Как ни странно, несмотря на то сколько боли принес ей этот человек, он все еще обладал невероятной властью над ней. С того самого дня, как они снова встретились, Николь не покидало желание показать ему, какая она на самом деле. На какое-то мгновение ей показалось, что она почти у цели. Но это было не так, и сейчас Риго смотрел на нее с тем же презрением, что и другие. Но в отличие от других, его мнение имело для нее значение.

Настало время рассказать о том, что сделала ее мать. Конечно, это не изменит отношение Риго. Как бы она ни старалась переубедить его, что она не такая, как о ней пишут в прессе, что бы она ни делала - этого было бы недостаточно.

Николь выдохнула и устремила взгляд на ночной Париж. Вид был все таким же завораживающим. Смахнула слезу, сбежавшую по щеке. Нет, нельзя было, чтобы он увидел, как глубоко ее задели его слова.

Риго был проницательным человеком. От него не могла укрыться перемена в настроении Николь - несомненно, он нанес ей обиду. Это было заметно по тому, как поникли ее плечи. Но он сделал это неумышленно. Он просто не мог представить себе, как женщина, прожившая буквально всю свою жизнь под вспышками камер, могла так болезненно отреагировать на бестактный вопрос репортера.

Риго взял Николь за руку и развернул к себе. Ее покрасневшие глаза говорили сами за себя.

- Я расстроил тебя. - Он покачал головой. - Не стоит переживать из-за пустяков. Чужое мнение не должно тебя волновать.

- Дело не в этом. Я не знаю, кто я. Я так долго плясала под чужую дудку.

- О чем ты говоришь?

- О себе. Риго, как ты можешь брать в жены совершенно незнакомую тебе женщину?

- Я знаю тебя достаточно.

- Достаточно для чего? Нет, тебе кажется, что ты меня знаешь. - Николь покачала головой. - Риго, ведь мы никогда не была по-настоящему близки. С самого рождения мне приходилось жить согласно медиаплану матери. - Она не могла смотреть ему в глаза. - Я никогда не была ни в одной реабилитационной клинике, никогда не спала ни с одним знаменитым политиком, романы с которыми мне приписывали. Я была ходячей провокацией под камерами, не более… И когда матери удавалось привлечь внимание к своей персоне, она забывала обо мне. - Они впервые встретились глазами после поцелуя. - До той ночи с тобой я даже… Не понимаю, зачем говорю это…

Риго шумно выдохнул:

- О чем ты?

Его не волновало, что на террасе заметно похолодало, - он рисковал простыть, стоя на ветру в одной рубашке, - ему необходимо было выслушать ее.

- Ты действительно был моим первым мужчиной, - наконец произнесла Николь. - Все, что ты слышал обо мне раньше, было ложью ради яркого заголовка.

- Прости, пожалуйста, но я просто не могу в это поверить. Ты… Ты вела себя слишком раскованно.

Николь прикусила губу.

- Я почти успела тебе это сказать, когда мы приехали к тебе в пентхаус. Но когда ты стал говорить все те невероятные слова, я перестала нервничать. Я хотела этого. Хотела дойти до конца, чтобы испытать все то, о чем говорят с таким восхищением. Да, я поступила эгоистично. Если бы я призналась, что невинна, ты бы отверг меня. Это глупо, но я не хотела, чтобы из-за такого пустяка ты выставил меня за порог…

- Невинность - это, по-твоему, пустяк? - холодно спросил Риго.

Он вдруг совершенно ясно вспомнил тот вечер и ночь. Да, она действительно нервничала. Теперь, узнав эти новые подробности, он внутренне содрогнулся. То, как она самозабвенно отдалась ему, потрясло Риго. Тогда он был удивлен тому, с какой стыдливостью она открывала ему тело и как неуверенно изучала его. После, когда Риго узнал, кто она, он убедил себя, что все это было игрой.