при полном параде, с расшитыми веерами и подведенными золотом бездонными глазами. Может, Майя развлекалась, позволяя им примерить свои наряды, а потом забирая назад. А может…

Гунни внезапно стало холодно, очень. Пустые лица, как один, повернулись к ней, тонкие руки пытались ухватить за одежду, гладили непокорные кудри. Откуда-то полилась нежная мелодия, тренькающие колокольчики названивали плавный вальс. Куклы медленно, словно в полусне, закружились, и девушка вместе с ними. Один круг, второй…

— Отец, мне страшно.

Майя чуть не плакала, но он все же стиснул ее руку, прикладывая ладонь к темному стеклу. Как же странно было устроено колдовство из далекой жаркой страны: погружать сердца в холод, впитывая в себя все тепло человеческой души.

— Не бойся. Видишь? Я тоже подарю ему частичку тепла. А потом… потом мы вернем себе все, что нам принадлежит по праву!

Гунни даже испугаться не успела, когда взглянула на собственное отражение — показавшемся до дрожи чужим белое лицо в ореоле огненных кудрей. Белесые тени за спиной внезапно стали очень четкими, наполнились красками. Не фарфоровые куклы, а живые девушки, заточенные в стекле. От удивления шутиха выдохнула, и легкое облачко на миг затуманило черное серебро. А потом все пропало. И комната, и куклы. И она сама.

Часть 2. Золотой лепесток

Теплый прием

Оказавшись на земле, Ханна первым делом испуганно схватилась за вышитую сумочку, подаренную Бузиной. На вид неказистая, та надежно защищала от дождя и открывалась только от прикосновения рук хозяйки. Позеленевшая от времени подзорная труба, единственная память об отце, была на месте.

— Так вот, значит, как люди стараются заглянуть в будущее? — раздался над самым ухом насмешливый голос, и чья-то невидимая рука выхватила у нее потертый кожаный футляр.

— Нет, только не ее! — Ханна наугад бросилась за вором, но в ответ услышала лишь смех. Потом отчетливо щелкнул металлический тубус, и кто-то удивленно присвистнул.

— А это не хуже моих глаз. Правда, устанешь, наверное, так долго смотреть в одну точку…

Впереди показалась размытая согбенная фигура столетнего старика. Но стоило Ханне сделать шаг, как видение расплылось, и взамен на крутом склоне выросло и зазеленело вишневое деревце.

— Не бойся, я заплачу, — спелые ягоды дождем посыпались вниз, а ударившись о землю, засверкали чистой позолотой. — На это ты сможешь купить себе не одну, а десять таких труб. Да что там, весь антикварный магазин!

— А ну отдай!

Фафнир усмехнулся в усы: девчонка своего добьется, если надо, на любую гору залезет. И, выследив едва приметную тень, натянул тонкой леской длинную травинку.

Растянувшись во весь рост, Ристафал ненадолго вернул себе обычный облик. Столько лет прошло, а он так и остался долговязым мальчишкой. Хоть бы бороду себе отрастил для солидности, что ли.

— Попался!

Ханна сперва с удовольствием наступила на голую ступню, а затем легко выхватила футляр из рук заголосившего духа. — Будешь знать, как брать чужое!

Ристафал откинул со лба упрямую прядь, взглянул исподлобья — темным, грозовым взглядом. Где-то вдалеке громыхнул гром, среди ясного неба прямо над их головами начали собираться тучи.

И полил дождь. Как из ведра!

— Постой, мы же даже не поговорили! — куда там, только примятая трава еще хранила очертания как сквозь землю провалившегося Хранителя. Фейри, до этого чинно наблюдавшие со стороны, отодвинулись от Фафнира подальше.

— Подножку подставить — фу, как некрасиво!

— Да еще кому — самому Хозяину…

— Тебя кто просил вмешиваться, а?

— Перестаньте! — гаркнул колдун, тщетно пытаясь разглядеть хоть какое-то деревце или, на худой конец, развесистый лопух вместо зонтика. — Ищите лучше укрытие. Или хотите, чтобы ваша подружка простудилась?

— Она нам не подружка! — в один голос воскликнули Коори и Бересклет, а потом, не сговариваясь, схватились за руки.

Два пышных куста образовали что-то вроде шалаша, куда первой прошмыгнула Ханна, а затем, нещадно кряхтя и проклиная на чем свет стоит мальчишеские шалости горного духа, и Фафнир, не пожелавший расставаться со своим заветным заплечным мешком. Ханне иногда казалось, что в этой звенящей рухляди и россыпи пахучих порошков притаились остатки его прежней колдовской силы, с которой маг ни в какую не желал расставаться.

Прошел час. Снаружи начало смеркаться, и из пахнущих мышиными шкурками и птичьим пометом закромов была извлечена лампа, больше похожая на запаянную в стекло стайку болотных огоньков.

— Надолго зарядил, — Фафнир стер со лба упавшую каплю и прикрикнул: Ровнее, ровнее держи!

— Покомандуй тут еще, — охнул Бересклет, и жемчужные сережки на ветках обиженно задрожали. — Вода ледяная, того и гляди ревматизм прострелит! А еще чем-то жестким по спине…

— Ничего, уж это я тебе как-нибудь вылечу. Жабьей икрой с коровьим жиром напополам.

Сверху послышался смешок, а потом раздался вкрадчивый голос Коори:

— Друг, а чего мы ради него так стараемся, скажи?

— И не говори. Вон там, кстати, и пещера нарисовалась.

— Огонек горит.

— Дым из трубы идет.

— А пахнет как!

— Но колдуна туда вряд ли пустят…

— Что вы несете? — Фафнир все же рискнул высунуть нос наружу. Да, фейри не врали. Хотя он готов был поклясться, что кованой двери в скале раньше не было.

— Давай, Ханна, не робей!

— Мы тебя в обиду не дадим, — перегруппировавшись в эдакую ходячую арку, фейри живо побежали под проливным дождем, к которому успел добавиться ледяной град величиной с виноградину.

— Стойте! — земля успела превратиться в жижу, но не это главное. А то, что каждый шаг вперед необъяснимым образом давал отдачу назад. Еще, еще и еще, пока Фафнир с ужасом не обнаружил, что балансирует на самом краю обрыва. Что и говорить, мстить Ристафал научился изощренно, как никто другой.

***

— Как вам прогулка в облаках? — словно радушный хозяин, дух водопадов хлопотал у пышущей жаром плиты. Тоненько позвякивали крышки на медных кастрюльках, чайник свистел вовсю. А на столе уже стояло блюдо с горячей картошкой, щедро посыпанной укропом и политой топленым маслом, лежала краюха ржаного хлеба и пара больших поджаристых пирожков.

— Что стоишь? Проходи, — треногий табурет сам собой услужливо отодвинулся от стола, а стоявшая в углу вешалка подхватила с головы Коори широкополую вымокшую шляпу. Ханна инстинктивно прижала драгоценную сумку к себе, и Ристафал успокаивающе поднял руки.

— Все-все, за это можешь не волноваться. Я понимаю с первого раза, знаешь ли.

— Неужели? — проворчала девочка. Фейри не заставили себя просить дважды и уже вовсю уплетали за обе щеки разноцветные клецки.

— Да-да, а еще читаю мысли и никогда не забываю старых обид, — легко коснувшись занавески, дух усмехнулся. — Какими