приподнимать себе уголки губ. — С сегодняшнего дня судьба кронпринца всецело под моим присмотром, и в скором времени сын вернется в ваши объятия!

Почему она тогда не позвала на помощь стражу, не заточила этого изменника в самой темной и мрачной темнице подземелья?

Сердоликовая вишня на ее браслете продолжала гореть ярко-алым — единственная искорка надежды, что Свейн еще жив. А с ним, быть может, жив и Фафнир — теперь, перед лицом более опасного врага, старый пройдоха превратился едва ли не в самого главного союзника. И еще та девочка, Ханна…

— Воздух в том аббатстве просто чудо, моей тетушке сразу стало намного лучше, — донеслось до королевы. Эти глупышки не удосужились даже понизить голос. Аббатство, значит? Так вот куда ее хочет запрятать новая фаворитка двора?

А король по-прежнему сидит в своей оранжерее, глядя на разноцветных бабочек. Их специально разводили в наскоро переделанных покоях бывшего мага. Магия так сильно пропитала стены комнаты, что куколки вылуплялись за считанные часы.

Частенько бабочки ускользали от сачков слуг и летали по залам. В саду их с каждым днем становилось все больше. Одна, необычайно большая, с крупными, будто посыпанными черной пудрой, иссиня-белыми крыльями, вспорхнула ей прямо в лицо, заставив громко чихнуть.

— Будьте здоровы, матушка.

Горничная было выступила вперед, но Агнетта ее удержала. Не стоит отчитывать девочку. Пожалуй, из всей семейки графа она сочувствовала только Майе. Особенно после рассказов служанок о том, какие горькие рыдания доносятся по ночам из-за наглухо запертых дверей в голубые покои.

— Что-то ты сама неважно выглядишь, — даже при своей обычной бледности, сегодня недо-принцесса словно была окружена морозным облаком. Сопровождающие ее фрейлины держались поодаль, зябко кутаясь в кружевные накидки.

Девушка пожала плечами, завороженно глядя на сверкающие капли воды. Этот фонтан установили в честь коронации прадеда действующего короля, и за все годы мрамор даже нисколько не пожелтел. Поговаривали, что мастер был полукровкой и владел тайнами полуночного народца, оттого вода в чаше всегда оставалась кристально чистой и не замерзала даже в лютый мороз.

— Нравится?

Наверняка, надев корону, потребует установить дюжину таких по всему парку. Честно говоря, Агнетта недоумевала, почему невестка уже не отдает приказы. По меркам дворца, Майя вела себя более чем скромно, особенно на фоне притязаний своей тетушки. Чем нахальней становились родственники, тем сильнее замыкалась в себе девушка.

— Знаешь, мы с тобой могли бы подружиться в конце концов. Не будь твой отец таким жадным до власти, — королева взяла было ее за руку, и удивилась. Сквозь тонкие перчатки руки у Майи были ледяные. И какие-то жесткие, будто из фарфора.

Окружила себя куклами, вот и превращается потихоньку в одну из них, — подумала Агнетта, глядя вслед удаляющейся процессии. Майя даже не соизволила попрощаться, но опытный глаз успел заметить, как мгновенно окрасились румянцем ее припудренные щеки, а на ресницах блеснули слезы.

— Напрасно вы с ней разговариваете, только время зря тратите, — заметила горничная. Уже не в первый раз ей было обидно за свою госпожу, но вмешиваться ей строго-настрого запретили. Кто знает, на что еще способен этот граф.

— Напротив, — хитро прищурилась королева. — Кажется, у нас только что появился отличный предлог.

***

Стражники в открытую клевали носом, и в другой день проскользнуть мимо них не составило бы труда. Но почему-то сегодня королева настояла, чтобы Гунни в открытую подошла к расписанным лазурными соловьями и розами дверям.

— Куда собралась? — старший спросонок долго отплевывался, пытаясь поправить измусоленный во сне плюмаж, а младший тут же переключился на перевязанную шелковой лентой бутылочку у нее в руках.

— А это что?

— Настойка по рецепту самой королевы, — присела в реверансе шутиха. — И грелка для рук. Вышивала тоже, между прочим, королева. Велено передать кронпринцессе лично в руки.

— Так нет ее, — шмыгнул носом гвардеец. Пробку Агнетта нарочно не стала вставлять слишком плотно, так что аромат уже успел заполнить всю приемную. — Не пришла еще.

— Ну тогда я сама поставлю. Можно?

— Не велено пускать, — грубая рукав перчатке уже тянулась к заветному флакону, но Гунни была проворней. — Давай сюда.

— Неетушки, еще прольете, испортите. — Шутиха демонстративно вытащила пробку, и стражники чуть не облизнулись. — Она же на спирту, чувствуете? Разве я вам такое сокровище доверю? Да ни за что!

— Ну так стой здесь, покуда принцесса не вернется, — буркнул старший, но второй умоляюще воззрился на него.

— Давай пропустим, а? Не утерпим ведь. Слышь, дуреха, а как бы нам тоже такой бальзам заполучить? Ну, или хотя бы основной ингредиент?

— Не переживайте, ребята, — Гунни уже успела протиснуться в приоткрытую дверь. Все-таки она была тонкая и ловкая, как иголка в руках лучшего портного. — Я за вас словечко замолвлю!

Как же сильно пахло духами в голубых покоях! Гунни показалось, что она ступила в нежно-голубое ароматное облако. Дневной свет терялся в отрезах невесомого шифона, свисавшего с потолка.

До приезда невестки королева распорядилась потратить целых двести ярдов лазурного бархата на балдахин — к чему, спрашивается, раз теперь вся комната с разбросанными по полу подушками напоминала огромную кукольную кровать? Словно Майя хотела спрятаться, потеряться в собственных комнатах.

Скользя по начищенному паркету среди расставленных повсюду ваз — и какой секрет знала семья графа, что букеты сохраняли свою свежесть месяцами? — шутиха смотрела во все глаза, пытаясь разглядеть среди многочисленных рюш и оборок заветное зеркало.

Зеркала были развешаны почти на каждой стене, стояли у каждого комода. Наверное принцесса боялась забыть, насколько она красива. Серебряная оправа, черное дерево, малахит и бирюза… Которое же из них велела разбить королева?

В день, когда наследник сбежал из отчего дома, никто в суматохе не обратил внимания на расколотый вдребезги свадебный подарок. Но затем бдительная горничная рассказала о новых безделицах ручной работы, притаившихся в самых укромных уголках дворца. Агнетта самолично сжигала каждую вещичку в камине, и комната вместо жара наполнялась жгучим холодом. А король вдруг внезапно вспоминал ее имя, их первый поцелуй в саду и даже свою детскую лошадку, над которой несколько десятилетий тряслись придворные, а маленький Свейн сломал в первый же день. Ну и шуму тогда было!

Если Майя, как и король, находилась во власти злых чар…

Вот оно, за шелковой занавеской! Богатая рама смотрелась почти черной, ажурные веточки с бутонами повторяли узор выписанных из Бёльте модных обоев. Странно, что она приблизилась почти вплотную, но в холодной поверхности так и не отразилось ее лицо. Зато за спиной почудилось какое-то движение.

Куклы. Не одна и не две — их здесь была дюжина, не меньше! Полуодетые, в прозрачных сорочках, и