бы старыми они не были.

— И на меня вы тоже сердитесь?

— Ну… — усевшись напротив, Ристафал задумчиво потер одну ногу о штанину. — Не могу сказать, что сам вел себя очень красиво.

— Совсем не красиво, — подтвердила Ханна, и дух рассмеялся, а потом скрестил руки и внимательно посмотрел на нее.

Лицо у него было загорелым, с едва заметной россыпью веснушек. Совсем не похож на грозного хранителя, о котором фейри прожужжали ей все уши.

— Говоришь как принцесса. Неудивительно, что тебя судьба заносит то в один замок, то в другой.

— Это она еще в нашем королевстве не была, — поддакнул Бересклет, и Ханна хотела было от души пнуть его под столом, но сдержалась, заметив озорной огонек в глазах Ристафала.

— Глядите-ка, прямо нарасхват. Не девочка — сокровище, я уж не говорю о волосах.

Волосы у Ханны нещадно спутались и стали непонятного мышиного цвета. Что, к слову, значительно облегчило им жизнь, иначе пришлось бы еще опасаться жадных до золота крестьян.

— Держи, — перед Ханной возник резной гребень с позолотой. Частые зубцы блестели, словно смазанные маслом, а пахло от него фиалковым лугом и медом. — Можешь не благодарить.

Приди к нему человек, Хранитель обязан был выполнить одну его просьбу. Пусть на свой лад, пусть не сразу, но так просто отмахнуться от гостей дух не мог, таково было правило. Потому-то Фафнир и тащил их за собой: свою попытку он испробовал давным-давно, умудрившись обвести горного хозяина вокруг пальца.

— Спасибо, — девочка с сожалением положила гребень обратно, и тот тут же пропал, слившись с деревянной столешницей. — Лучше помогите нам отыскать Свейна!

— Не то, ты лучше попроси расправиться с графом!

— Колдовство, колдовство нужно победить, тогда все и кончится! — наперебой заголосили фейри, но все свечи в доме внезапно погасли, ровно как и огонь в очаге.

В кромешной темноте ярко светилось только лицо Ристафала, словно луна в полночь. Лукаво улыбнувшись, он щелкнул пальцами.

— Ну как же не помочь такой милой девочке?

Свет зажегся вновь. И все увидели стоявшего возле стола Свейна. Живого и здорового, если не считать нескольких свежих царапин на руках и груди.

— Парень, прикрылся бы что ли, — вскочив, Коори крепко обнял принца — а заодно прикрыл его от Ханны. — Что же ты в одном исподнем разгуливаешь?

— Остальное еще не высохло, — кутаясь в шерстяное одеяло — которое также появилось из ниоткуда, повинуясь воле хозяина, — Свейн неловко сел за стол, стараясь не встречаться глазами с Ханной.

— Вот и все, — Ристафал был явно доволен тем, как быстро удалось разобраться со всеми просьбами. — Забегая вперед, скажу, что принц свое желание получил сполна.

— И какое же?

Свейн чуть не поперхнулся горячей картошкой, но головы так и не поднял. Вздохнув, Бересклет выудил у него из волос пахнущие тиной водоросли.

— Кажется, я догадываюсь… — он с укором взглянул на Ханну. — Говорил же: не спеши, обдумай хорошенько.

— Получается, зря шли, — вторил ему Коори.

А как же Фафнир? Или на магов соглашение не действует?

— Тот старик? С ним мы тоже в расчете, — пожал плечами Ристафал. — Так что забирайте, мне он даром не нужен. Если, конечно, до утра не рассыплется.

Сделав широкий жест, мол, я вам больше теперь ничем не обязан, а теперь можно и попрощаться, дух принялся потихоньку растворяться в воздухе.

— Погодите! — в отчаянии крикнула Ханна. Надо было что-нибудь придумать, хоть что-то. — Я… у меня для вас послание. От королевы Агнетты.

Ристафал задумчиво покрутил прядь, обдумывая услышанное. Сперва было рассмеялся, но потом улыбка потихоньку сошла на нет.

— Просьбу, вообще-то, надо высказывать лично, — осторожно заметил Берр.

— Но ведь и королевы пешком не ходят, — шепотом возразил ему Орешник. — Они только приказы отдают.

Пожалуй, к такому же мнению пришел и Ристафал. С досадой прикусив губу, он оглядел сборище назойливых гостей. Ведь не отступятся, нет. Похоже, человеческая изворотливость в который уже раз поймала его самого на собственном слове.

Мерцающие соцветия

Как же она хотела, чтобы этой ночью ей приснился отец…

Лежа на постели из мягкого, шелковистого мха, Ханна поглаживала кожаный футляр. Тот еще хранил запахи моря и конского пота. У самого основания под пальцами угадывались две скрещенные буквы, А и Л, монограмма ее деда. Тот не мог похвастаться знатным титулом, но всю жизнь тратил баснословные деньги на дорогие вещи, как рассказывал отец. Жаль, что после его похорон многое пришлось продать с молотка, остались только инструменты для мореплавания и мамина заводная шкатулка для украшений.

Светлячки мерцали в складках окаменевшего дерева. Пока Ристафал не исполнит желания королевы, им придется остаться здесь — и Ханна была рада после стольких недель наконец-то принять горячую ванну и укрыться не дорожным плащом, а пахнущим травами стеганым одеялом.

Осоловев после сытного ужина, парни вовсю храпели в соседней комнате. Фафниру тоже разрешили наконец остаться — к тому времени он окончательно израсходовал остатки магии, пытаясь удержаться на краю утеса, и, как показалось девочке, постарел еще лет на десять, превратившись в согбенного седого старика с трясущимися руками. Что, однако, никак не повлияло на его привычку ругаться, и своды небольшой пещеры едва не содрогнулись от его смачных проклятий.

Наконец, устав бороться с упорно падающими на него то вешалкой, то связками сушеных трав, колдун уснул на коврике у двери, и в доме водворилась долгожданная тишина.

Если чуть смежить ресницы, лунные блики на потолке начинали едва заметно кружиться. У балерины в шкатулке было точно такое же прозрачное платье, и она танцевала под мягкий перезвон крохотных серебряных колокольчиков. Пышная юбка и нежный перезвон напомнили Ханне о…

Нет, только не снова эти холодные пустые коридоры! Рука Ханны по привычке поискала под подушкой розмарин — Коори дарил ей новый чуть ли не каждую неделю, и все они исправно оберегали ее ночной сон. Тотчас возле нее зажглась одна свеча, другая, третья… Теплые огоньки поднялись к самому потолку, плавно плыли возле нее, освещая дорогу и прогоняя пугающие тени.

Какой-то шум послышался снаружи, словно кто-то упорно стучал в парадную дверь. Ханна едва успела спрятаться за ближайшую вазу с сухоцветами, когда мимо нее семенящей походкой прошел шут — только на сей раз вместо маски у него было лицо Темного Графа.

Шикнув и замахав руками на свечи, словно на рой назойливых мух, хозяин с трудом отодвинул тугой засов, впустив внутрь свежесть ночного дождя и закутанную с головы до пят фигуру. Гость явно не был простым путником, судя по украшенной