— Долой драму, пусть в театре останется одна клоунада, а вкомнатах сделайте стеклянные стены, и пусть на них взлетают цветные фейерверки,пусть переливаются краски, как рой конфетти, или как кровь, или херес, илисотерн. Вы, конечно, любите бейсбол, Монтэг?

— Бейсбол — хорошая игра.

Теперь голос Битти звучал откуда-то издалека, из-за густойзавесы дыма.

— Что это? — почти с восторгом воскликнула Милдред. Монтэгтяжело навалился на её руку. — Что это?

— Сядь! — резко выкрикнул он. Милдред отскочила. Руки еёбыли пусты. — Не видишь, что ли, что мы разговариваем?

Битти продолжал, как ни в чём не бывало:

— А кегли любите?

— Да.

— А гольф?

— Гольф — прекрасная игра.

— Баскетбол?

— Великолепная.

— Биллиард, футбол?

— Хорошие игры. Все хорошие.

— Как можно больше спорта, игр, увеселений — пусть человеквсегда будет в толпе, тогда ему не надо думать. Организуйте же, организуйте всёновые и новые виды спорта, сверхорганизуйте сверхспорт! Больше книг скартинками. Больше фильмов. А пищи для ума всё меньше. В результатенеудовлетворённость. Какое-то беспокойство. Дороги запружены людьми, всестремятся куда-то, всё равно куда. Бензиновые беженцы. Города превратились втуристские лагери, люди — в орды кочевников, которые стихийно влекутся то туда,то сюда, как море во время прилива и отлива, — и вот сегодня он ночует в этойкомнате, а перед тем ночевали вы, а накануне — я.

Милдред вышла, хлопнув дверью. В гостиной «тётушки»захохотали над «дядюшками».

— Возьмём теперь вопрос о разных мелких группах внутри нашейцивилизации. Чем больше население, тем больше таких групп. И берегитесь обидетькоторую-нибудь из них — любителей собак или кошек, врачей, адвокатов,торговцев, начальников, мормонов, баптистов, унитариев, потомков китайских,шведских, итальянских, немецких эмигрантов, техасцев, бруклинцев, ирландцев,жителей штатов Орегон или Мехико. Герои книг, пьес, телевизионных передач недолжны напоминать подлинно существующих художников, картографов, механиков.Запомните, Монтэг, чем шире рынок, тем тщательнее надо избегать конфликтов. Всеэти группы и группочки, созерцающие собственный пуп, — не дай бог как-нибудь ихзадеть! Злонамеренные писатели, закройте свои пишущие машинки! Ну что ж, онитак и сделали. Журналы превратились в разновидность ванильного сиропа. Книги —в подслащённые помои. Так, по крайней мере, утверждали критики, эти заносчивыеснобы. Не удивительно, говорили они, что книг никто не покупает. Но читательпрекрасно знал, что ему нужно, и, кружась в вихре веселья, он оставил себекомиксы. Ну и, разумеется, эротические журналы. Так-то вот, Монтэг. И всё этопроизошло без всякого вмешательства сверху, со стороны правительства. Не скаких-либо предписаний это началось, не с приказов или цензурных ограничений.Нет! Техника, массовость потребления и нажим со стороны этих самых групп — вотчто, хвала господу, привело к нынешнему положению. Теперь благодаря им выможете всегда быть счастливы: читайте себе на здоровье комиксы, разные тамлюбовные исповеди и торгово-рекламные издания.

— Но при чём тут пожарные? — спросил Монтэг.

— А, — Битти наклонился вперёд, окружённый лёгким облакомтабачного дыма. — Ну, это очень просто. Когда школы стали выпускать всё большеи больше бегунов, прыгунов, скакунов, пловцов, любителей ковыряться в моторах,лётчиков, автогонщиков вместо исследователей, критиков, учёных и людейискусства, слово «интеллектуальный» стало бранным словом, каким ему и надлежитбыть. Человек не терпит того, что выходит за рамки обычного. Вспомните-ка, вшколе в одном классе с вами был, наверное, какой-нибудь особо одарённый малыш?Он лучше всех читал вслух и чаще всех отвечал на уроках, а другие сидели, какистуканы, и ненавидели его от всего сердца? И кого же вы колотили и всяческиистязали после уроков, как не этого мальчишку? Мы все должны быть одинаковыми.Не свободными и равными от рождения, как сказано в конституции, а просто мы вседолжны стать одинаковыми. Пусть люди станут похожи друг на друга как две капливоды, тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другиепочувствуют своё ничтожество. Вот! А книга — это заряженное ружьё в домесоседа. Сжечь её! Разрядить ружьё! Надо обуздать человеческий разум. Почёмзнать, кто завтра станет очередной мишенью для начитанного человека? Можетбыть, я? Но я не выношу эту публику! И вот, когда дома во всём мире сталистроить из несгораемых материалов и отпала необходимость в той работе, которуюраньше выполняли пожарные (раньше они тушили пожары, в этом, Монтэг, вы вчерабыли правы), тогда на пожарных возложили новые обязанности — их сделалихранителями нашего спокойствия. В них, как в фокусе, сосредоточился весь нашвполне понятный и законный страх оказаться ниже других. Они стали нашимиофициальными цензорами, судьями и исполнителями приговоров. Это — вы, Монтэг, иэто — я.

Дверь из гостиной открылась, и на пороге появилась Милдред.Она поглядела на Битти, потом на Монтэга. Позади неё на стенах гостиной шипелии хлопали зелёные, жёлтые и оранжевые фейерверки под аккомпанемент барабанногобоя, глухих ударов там-тама и звона цимбал. Губы Милдред двигались, она что-тоговорила, но шум заглушал её слова.

Битти вытряхнул пепел из трубки на розовую ладонь и принялсяего разглядывать, словно в этом пепле заключён был некий таинственный смысл, вкоторый надлежало проникнуть.

— Вы должны понять, сколь огромна наша цивилизация. Она таквелика, что мы не можем допустить волнений и недовольства среди составляющих еёгрупп. Спросите самого себя: чего мы больше всего жаждем? Быть счастливыми,ведь так? Всю жизнь вы только это и слышали. Мы хотим быть счастливыми, говорятлюди. Ну и разве они не получили то, чего хотели? Разве мы не держим их ввечном движении, не предоставляем им возможности развлекаться? Ведь человектолько для того и существует. Для удовольствий, для острых ощущений. Исогласитесь, что наша культура щедро предоставляет ему такую возможность.

— Да.

По движению губ Милдред Монтэг догадывался, о чём онаговорит, стоя в дверях. Но он старался не глядеть на неё, так как боялся, чтоБитти обернётся и тоже всё поймёт.

— Цветным не нравится книга «Маленький чёрный Самбо». Сжечьеё. Белым неприятна «Хижина дяди Тома». Сжечь и её тоже. Кто-то написал книгу отом, что курение предрасполагает к раку лёгких. Табачные фабриканты в панике.Сжечь эту книгу. Нужна безмятежность, Монтэг, спокойствие. Прочь всё, чторождает тревогу. В печку! Похороны нагоняют уныние — это языческий обряд.Упразднить похороны. Через пять минут после кончины человек уже на пути в«большую трубу». Крематории обслуживаются геликоптерами. Через десять минутпосле смерти от человека остаётся щепотка чёрной пыли. Не будем оплакиватьумерших. Забудем их. Жгите, жгите всё подряд. Огонь горит ярко, огонь очищает.