Он был в ярости, и его не смутило даже появление официанта,который подал главное блюдо. Глэдис поняла, что их романтический ужин вдвоемпошел псу под хвост.

— Разумеется, нет, — поспешила она успокоитьего. — И вообще, я не знала, что Мэйбл изменяет Джеффу, — солгалаона, чтобы выгородить подругу. Впрочем, Глэдис тут же подумала о том, чтоповедение Мэйбл не имеет никакого отношения к их разговору и, строго говоря,Дугласу не должно быть до этого никакого дела.

— Я имела в виду только себя, — добавилаона. — Мне начинает казаться, что, кроме тебя и детей, мне в жизнинеобходимо что-то еще. До того, как я отказалась от своей карьеры, мои дела шлиочень хорошо. И я уверена, что могла бы без ущерба для семьи вернуться кфотожурналистике. Это помогло бы мне расширить кругозор и почувствовать себяполноценной личностью.

— У тебя так много свободного времени? —раздраженно ухмыльнулся Дуг. — А мне казалось, что наши дети ещенедостаточно большие, чтобы обходиться без твоей помощи. Ты сама много разговорила мне об этом. Нет, Глэдис, из твоей затеи ничего не выйдет, если толькоты не хочешь нанять постоянную няню или отдать детей в группы продленного дня.Я не склонен поощрять твои капризы. Я просто не позволю тебе бросить детей наруки чужим людям: ты — мать, и наши дети нуждаются в тебе. Вот самое главное,остальное не должно иметь для тебя никакого значения.

— Дуг, ты не можешь упрекнуть меня в том, что япренебрегаю своими обязанностями. Если я начну снова выполнять небольшиезадания, наши дети нисколько от этого не пострадают.

— А я в этом сомневаюсь. Кроме того, какой в этом толк?Когда-то ты много снимала и получала от этого удовольствие — ну и довольно! Кчему это повторение пройденного? Опомнись, Глэдис!

— Не понимаю, почему семья непременно исключает работу, —пожала плечами Глэдис. — Если ты боишься смещения приоритетов, тоуспокойся — этого не будет. Я отдаю себе отчет, что для меня главнее. Я и вКорею-то не поехала главным образом потому, что на первом месте для меня —интересы детей и твои, а уж потом — мои собственные.

— Очень, знаешь ли, не похоже. Все, что ты до сих порговорила, — это же чистой воды эгоизм! Ты хочешь прославиться, сделатькарьеру, хочешь приятно проводить время — совсем как эта твоя подружка, котораяизменяет мужу с первым встречным просто потому, что ей надоели ее собственныедети. Быть может, мы тебе тоже надоели, а?!

Он буквально кричал, и Глэдис внимательно посмотрела намужа. Дуг был очень сердит, а на лице его появилось оскорбленное выражение.«Неслыханно! — как будто говорило оно. — Променять меня и семью накакие-то картинки!»

Глэдис вздохнула. Вечер был непоправимо испорчен, и онапонимала, что в этом не виноват никто, кроме нее. В другое время Глэдис,конечно бы, уступила Дугу, но сейчас она чувствовала, что не может сделатьэтого, не перестав уважать себя. И дело было не только в самолюбии, как, можетбыть, считал Дуг. Речь шла ни много ни мало о будущем Глэдис и о будущем еесемьи.

— Вы нисколько мне не надоели, — сказала она какмогла мягко. — Кроме того, я не Мэйбл.

— Кстати, ты не знаешь, чего она добивается? —неожиданно спросил Дуг, яростно кромсая ножом свой бифштекс. — Я не верю,что она настолько сексуально озабочена. Зачем она усложняет жизнь себе и ставитДжеффа в неловкое положение?

— Не знаю. — Глэдис пожала плечами. — Ядумаю, что она просто чувствует себя очень одинокой. Семейная жизнь больше еене удовлетворяет, так что… Нет, я ее не оправдываю, но… Ей уже сорок девятьлет. И, как и я, Мэйбл в свое время отказалась от блестящей карьеры ради мужа идетей. А сейчас она вдруг оказалась в такой ситуации, когда никакого будущего унее нет вообще. То есть я хотела сказать, что впереди Мэйбл не ждет ничего,кроме домашних забот и автопула. Тебе трудно это представить, Дуг, у тебя естьработа, которую ты любишь, есть цель, которой ты добиваешься. Наконец, тыникогда ни от чего не отказывался. Естественно, что ты доволен своей жизнью, нопочему ты требуешь этого от других — от тех, у кого жизнь сложилась иначе, нетак удачно, как у тебя?

Дуглас озабоченно нахмурился.

— Ты действительно так считаешь? Ну, что, у тебя нетникакого будущего?

— Нет, не волнуйся. Я счастливее, чем Мэйбл, но и ятоже иногда задумываюсь о своем будущем. Дети наконец вырастут и разъедутся ктокуда. Что мне делать тогда? Фотографировать в парках чужих детей?

— Ну, это можно будет решить позже. У тебя есть ещеминимум лет девять, пока Сэм станет взрослым и начнет жить самостоятельнойжизнью. На мой взгляд, этого времени больше чем достаточно, чтобы решить, какбыть дальше. Быть может, мы переедем обратно в Нью-Йорк, и ты сможешь ходить вмузеи и галереи.

«И все?! — подумала Глэдис. — Ходить по музеям —это ты хочешь мне предложить? Ничего себе перспектива!..»

При мысли о таком будущем она невольно содрогнулась. Нет,увольте. Будущее представлялось ей гораздо насыщеннее, разнообразнее, богаче.Если в старости не светит ничего, кроме хождения по музеям, волей-неволейсогласишься с Мэйбл, которая стремилась получить максимум удовольствия, пока нестало слишком поздно.

Существовало и еще одно обстоятельство: возвращаться вфотожурналистику сейчас или через девять лет — это было далеко не одно и то же.Если сейчас Глэдис кто-то еще помнил, то еще через десятилетие она уже станетникем. К тому же, судя по тому, что Дуг ей только что наговорил, его отношениек ее карьере вряд ли может измениться хоть через девять, хоть через девяностодевять лет.

— Когда дети вырастут, ты легко найдешь себе работу вкакой-нибудь галерее или даже в рекламном агентстве, — продолжал темвременем Дуг. — Зачем волноваться об этом сейчас?

— Значит, ты советуешь мне не волноваться? —спросила Глэдис, снова начиная закипать. — А что прикажешь мне делать?Рассматривать фотографии, сделанные другими, и думать о том, что я могла бысделать их лучше? Да, ты прав, сейчас я действительно занята, а потом? Что ябуду делать потом?!

За последние двадцать четыре часа этот вопрос уже не развозникал у нее в голове, но только сейчас Глэдис окончательно поняла, чтоименно в этом суть ее проблемы.

— Зачем ты усложняешь себе жизнь, Глэдис? Эта твоя Мэйбл— настоящая смутьянка.

Она совсем задурила тебе голову. Я допускаю, что онанесчастна, но это еще не основание, чтобы злиться на весь свет и делатьнесчастными других.

— Мэйбл ни на кого не злится, — печально ответила Глэдис. —Ей хочется только одного — быть любимой, а Джефф не может или не хочет дать ейэтого.

Тут Глэдис спохватилась, что, возможно, сказала слишкоммного, но это, наверное, не имело большого значения, поскольку Дуг и так знал опохождениях Мэйбл.

— Искать любви в ее возрасте — смешно, — отрезалДуг и отпил глоток вина из своего бокала. — О чем она только думает,хотелось бы мне знать?