— Зато ты у нас слишком взрослый, — сказалаГлэдис.

Ей очень хотелось побольнее уязвить его.

Впрочем, Дуглас снова ее не понял, как, похоже, не понималвсе эти годы. Теперь она не знала, что думать, что чувствовать и — главное —как жить дальше.

— Мне понравилось в ресторане. А тебе? — спросилДуг, когда они вошли в прихожую.

В доме было тихо, и Глэдис подумала, что из всех ее детейтолько Джессика, наверное, еще не спит. Час был действительно поздний.

— По-моему, еда была даже вкуснее, чем обычно, — какни в чем не бывало продолжал Дуг, не замечая состояния Глэдис.

Она вдруг поняла, что он, как айсберг, потопивший «Титаник».Ледяная гора, бесшумно возникшая из тумана, бьет в бок несчастный пароход ивеличественно удаляется, даже не заметив, что произошло. С кем же это онапрожила полжизни? Потонет ли ее корабль сейчас или несколько позднее, но ему неудержаться на плаву. Хотя можно и уступить Дугу, смирившись с ролью надежного иверного «товарища», на которого всегда можно положиться. Этого, во всяком случае,хотел Дуглас. Именно этого он от нее ждал и теперь, и всегда. Где были ееглаза? Ему не нужны были ее душа и сердце, которые теперь осиротели, лишившисьглавного, что поддерживало ее жизнь.

— Там действительно хорошо готовят. Спасибо,Дуг, — откликнулась она безжизненным, деревянным голосом и подняласьнаверх, чтобы проведать детей. Джессика еще смотрела телевизор, и Глэдиспосидела с ней минут десять. Остальные, как она правильно догадалась, давноспали, и, заглянув к каждому из них, Глэдис отправилась в свою спальню. Дуг какраз раздевался, но, услышав ее шаги, оглянулся через плечо. Глэдис стояла напороге, и в ее неподвижной фигуре действительно было что-то странное.

— Все еще переживаешь из-за той чепухи, которуюнаболтала тебе Мэйбл? — спросил он.

Глэдис немного поколебалась, потом отрицательно покачалаголовой. «Неужели, — пронеслось у нее в голове, — он действительнонастолько глух, слеп и глуп, что не видит, не чувствует, что он натворил?» Нопытаться объяснять ему что-либо было бессмысленно — теперь это было ейсовершенно очевидно.

И, глядя на него, сидящего на кровати в нелепой позе с однимснятым носком, Глэдис подумала, что этот день она никогда не забудет.

На протяжении последующих трех недель Глэдис жила как втумане. Словно автомат, она готовила завтраки и ужины, отвозила детей в школу,забирала из школы, ходила с ними на тренировки и соревнования. Впрочем, внешнеона нисколько не изменилась, и даже дети не обратили внимания на то, чтовпервые за много, много лет их мать выходит из дома без своего любимого«Никона».

А Глэдис казалось, что теперь это ей ни к чему. Оначувствовала себя так, словно кто-то нанес ей смертельную рану. Руки еебезотказно выполняли привычную работу с обычной сноровкой. Но дух ее был мертв,и она не сомневалась, что тело вскоре последует за ним.

И прекрасно. Слова Дугласа настолько лишили ее всякогожелания жить, что теперь ей хотелось только одного — ничего не чувствовать и незнать. С каждым днем ей приходилось прилагать все большие усилия, чтобы исполнятьто, что от нее требовалось.

«Я — как заводная кукла, у которой кончился завод, —часто думала Глэдис, в задумчивости замирая посреди кухни с не убранной в шкафтарелкой в руках или склоняясь над стиральной машиной с невскрытой пачкойпорошка. — Или как проколотая автомобильная камера, из которой вышел весьвоздух и которая больше ни на что не годится».

Она по-прежнему часто встречалась с Мэйбл Джонс, и ей былоизвестно, что та продолжает встречаться с Дэном Льюисоном. Мэйбл довольнопрозрачно намекала Глэдис на какой-то отель, который они облюбовали для своихромантических свиданий. Заметив, что Глэдис пребывает в подавленном настроении,Мэйбл решила, что подруга все еще расстраивается по поводу неудавшейся поездкив Корею.

Но, несмотря ни на что, Глэдис все же не стала звонить РаулюЛопесу и просить его вычеркнуть свое имя из клиентских списков. Больше того,она твердо решила этого не делать, хотя сейчас ей меньше всего хотелось сноваподнимать вопрос о работе, отстаивать какие-то свои права, убеждать, добиватьсясвоего. Единственное, что она хотела, это как можно скорее уехать на мыс Код ипопытаться забыть все случившееся. Кроме того, ей казалось, что, если они сДугом не будут видеться каждый день, быть может, они начнут думать друг о другенесколько иначе. В любом случае рана, нанесенная ей мужем, была слишкомглубока. Глэдис необходимо время, чтобы оправиться, если, конечно, онасобиралась и дальше жить с ним. Если же нет, то силы ей тем более понадобятся.

Это оставалось пока на уровне почти подсознательном, ибодаже в мыслях Глэдис старательно избегала всякого намека на то, что им с Дутомпридется расстаться. «Может быть, все еще как-нибудь образуется и мы начнемотноситься друг к другу как прежде!» — твердила она себе в минуты отчаяния,хотя и не представляла, как можно относиться «как прежде» к человеку, которыйчуть не открытым текстом заявил, что больше ее не любит. Как можно уважатьчеловека, который с презрением отмахнулся от твоей любимой работы, пусть дажеее ценность была для него спорной?

После их разговора в ресторане Глэдис стала исподвольнаблюдать за Дугом и… не узнавала его. Между тем он вел себя так, словно быдаже не подозревал о том, какую боль причинили Глэдис его пренебрежительныеслова. Главным для Дуга по-прежнему оставался бизнес. Дни проходили совершеннокак всегда, без всяких изменений. Когда же они ложились и Глэдис отказываласьот близости. Дуг приписывал это обычной усталости. Ему ни разу даже не пришло вголову, что жена просто не хочет заниматься с ним любовью.

А Глэдис действительно избегала супружеских отношений,однако так не могло продолжаться вечно, поэтому она испытала огромноеоблегчение, когда пришла пора отправляться на мыс Код. Все необходимое Глэдиссобрала и упаковала моментально.

Утром того дня, когда они уезжали в своем «Грейгаунде», какпрозвал Сэм их потрепанный универсал, Дуг вышел проводить их на лужайку переддомом. В последнюю неделю Глэдис почти не видела его — он был так занят сновыми клиентами, что дважды даже оставался ночевать в Нью-Йорке, однако на сегодняДуг специально отпросился, чтобы попрощаться с семьей. Глэдис дажепочувствовала, как на сердце у нее теплеет от этого неожиданного знакавнимания. Но Дуг чуть не забыл поцеловать ее на прощание, и настроение сноваупало. В конце концов она все же получила поцелуй, но он был машинальным,торопливым и уже не мог поправить дела.

Но в остальном все было в порядке. Дети и собака — с ней, всалоне универсала, узлы, чемоданы и сумки — в багажном отделении (их оказалосьтак много, что заднюю дверцу они закрывали втроем), и ничто не мешалоотправиться в путь. Глэдис в последний раз махнула Дугу в приоткрытое окошко, ивсе.

— Звони почаще, хорошо?! — крикнул он, когдамашина уже трогалась с места, и Глэдис улыбнулась и кивнула. Через две минутыона уже сворачивала с подъездной дорожки на шоссе.