Глэдис пожала плечами:

— Разве Мэйбл совершила такую уж большую ошибку? Простоона идет не тем путем. Мэйбл как-то призналась мне, как грустно бывает ейоттого, что ее уже никто никогда не полюбит по-настоящему. Очевидно, Джеффостыл к ней, а может, он никогда не был от нее без ума.

— Кто бы не остыл после двадцати лет брака? — сраздражением бросил Дуг. — Ни в сорок пять, ни в пятьдесят человек уже неспособен чувствовать так, как он чувствовал в двадцать.

— Если ты имеешь в виду страсть, то я с тобой вполнесогласна. Но ведь я говорю о Другом, совсем о другом! В пятьдесят лет человекчувствует нисколько не слабее, чем в двадцать, — просто чувства у негоиные. Они богаче, разнообразнее, глубже, наконец…

— Все это просто романтическая чушь! — перебилДуглас, и Глэдис похолодела. Она не верила своим ушам.

— Ты серьезно считаешь, — начала она, с трудомподбирая слова, — что через пятнадцать или двадцать лет брака человек ужене может любить своего супруга или супругу?

— Я просто думаю, что к этому времени так называемая«любовь» проходит. И ни один человек, если только он способен рассуждатьздраво, не ожидает ничего другого.

— Чего же он ожидает? — спросила Глэдис странным,напряженным голосом и, поставив бокал на стол возле своей тарелки, посмотрелана мужа.

— Верности, уважения, товарищества, помощи, в том числев уходе за детьми, надежности, наконец. Именно этого ожидают от брака в нашемвозрасте.

— Но все это может дать хорошая домработница. Илисобака.

— А чего бы хотела ты? — Дуглас усмехнулся. —Прогулки под луной, цветы, подарки на Валентинов день — все это для школьников.И не говори, пожалуйста, что до сих пор придаешь этой чепухе какое-то значение,иначе я решу, что ты общаешься с Мэйбл больше, чем следует.

— Я не ожидаю чего-то особенного, Дуг. Никаких чудес,но… Мне нужен кто-то больший, чем человек, на которого можно положиться.Надеюсь, и тебе нужна не просто женщина, которой ты можешь доверить детей. Илинаш брак для тебя — нечто вроде… трудового соглашения?

Выпалив все это единым духом, Глэдис мельком подумала, чтоот общих вопросов они как-то очень быстро перешли к частностям. И сколько быДуг ни называл эти частности чепухой, для Глэдис они имели огромное значение.

— Наш брак продержался семнадцать лет, — обиделсяДуг. — И продержится еще долго, если ты не станешь раскачивать лодку иперегружать ее бреднями о своей карьере, таланте, поездках в Корею или окакой-то там «любви» после семнадцати лет замужества. Кто в зрелом возрастеспособен на подобные детские чувства? Рассчитывать на что-то подобное всерьез —глупость!

Тут Глэдис вздрогнула, словно получила пощечину, и ееустремленные на мужа глаза расширились от ужаса и негодования.

— А вот я рассчитываю на это, Дуг, — сказала оначуть дрожащим голосом. — И всегда рассчитывала. Иначе в нашем браке простонет смысла. Я люблю тебя по-прежнему, и всегда любила, иначе почему бы яоставалась с тобой?

— Гм-м, приятно слышать, но, право же, пора тебеоставить твои безумные романтические иллюзии. Быть замужем за кем-то, равно каки быть женатым — самая прозаическая вещь на свете.

— Почему так? Почему это должно быть так? — Глэдисрешила идти ва-банк. Прошлым вечером Дуглас не оставил камня на камне от еенадежд, сегодня он пустил по ветру уверенность в том, что ее брак — счастливыйбрак. Глэдис больше нечего было терять. — Ведь семейная жизнь тольковыиграла бы, если к ней добавить капельку романтики, а без любви она и вовсе неможет существовать — я в этом убеждена. Просто многим это невдомек. Если бы тотже Джефф почаще задумывался, как ему повезло, что у него есть Мэйбл, он вел бысебя иначе. Тогда ей и в голову бы не пришло встречаться с чужими мужьями.

— А я уверен, что Мэйбл просто распущенная дрянь иразвратница. При чем тут какие-то надуманные промахи или ошибки Джеффа?

— Не будь так уверен! — отрезала Глэдис. —Твой Джефф просто глуп. И слеп в придачу.

— Нет уж, это твоя любимая Мэйбл глупа, если кпятидесяти годам все еще сохраняет детские представления о любви, браке и всемподобном. Это все чушь собачья, Глэдис! Ты не можешь этого не понимать!

Глэдис долго молчала, и только потом слегка кивнула. Онаочень боялась, что если заговорит, то не выдержит и либо расплачется, либовстанет и уйдет. Все же ей удалось сдержаться, но ужин они заканчивали вмолчании, лишь время от времени обмениваясь ничего не значащими фразами.

Вот так за один вечер Дуг умудрился разрушить все, во чтоона верила. Он уничтожил все ее представления о браке вообще и о ее собственнойсемье в частности. Но, самое главное, он с презрением отозвался о том, что онаделала и что мечтала делать. Теперь Глэдис была для Дуга не возлюбленной и дажене женой, а кем-то, на кого он «мог положиться и доверить воспитание своихдетей».

По дороге домой Глэдис думала только о том, не позвонить лией Раулю, чтобы принять его предложение. Но как бы сильно она ни сердилась наДуга и каким бы глубоким ни было ее разочарование, она никогда бы не поступилатак с детьми.

— Я прекрасно отдохнул, — заявил Дуглас,сворачивая на подъездную дорожку возле их дома. Глэдис вздрогнула. — Крометого, я рад, что мы окончательно решили вопрос о твоей работе. Думаю, теперь тыпонимаешь, что я по поводу всего этого думаю, и сама позвонишь Раулю, чтобы оннавсегда оставил тебя в покое.

Он говорил так уверенно, словно ни секунды не сомневался втом, что достаточно ему высказать свое желание вслух, и Глэдис тотчас же егоисполнит. Дуг даже не говорил, а вещал, и одно это вызывало в Глэдис глубокийвнутренний протест. И еще страх. Она еще никогда не видела Дуга таким, но, сдругой стороны, за все семнадцать лет брака Глэдис еще ни разу не обсуждала сним столь принципиальных вопросов.

— Что ж, — вздохнула она, пока они еще сидели в машине, —теперь я действительно точно знаю, как ты ко всему этому относишься. И мне,признаться, очень грустно…

— Не глупи, — отозвался Дуг. — Мэйбл несетчушь, а ты ее слушаешь. Она еще не то выдумает, лишь бы оправдать своеповедение, которое становится по-настоящему вызывающим. Она сама это чувствует.Мэйбл нужны единомышленники и сочувствующие, и ты едва не стала одной из них. Янастоятельно прошу тебя, Глэдис, держаться подальше от этой женщины. Хорошемуона тебя не научит — только собьет с толку.

Но не Мэйбл сбила ее с толку. Это Дуг заставил Глэдисутратить почву под ногами. Всего за несколько часов он наговорил ей такого,чего никакой Мэйбл не пришло бы в голову. В частности, она узнала — и Дугзаявил ей об этом с предельной откровенностью, — что он больше не любит ееи, возможно, никогда не любил. По его мнению, любовь существует только длядураков и детей.

— Каждому человеку необходимо рано или поздно статьвзрослым, — невозмутимо добавил Дуг, отворяя дверцу машины. — Толькотвоя Мэйбл так и не выросла.