– Ты такая ученая, – он наклонился, заглянув ей вглаза и переходя на «ты», – а этого не знаешь?

– Ты не можешь по-человечески ответить, когда тебяпо-человечески спрашивают? – не осталась в долгу Цири.

– Я пошутил, зачем же сразу злиться? Да, это та самаярека. По-эльфьему и по-нильфгаардски – Ярра, по-нордлингски – Яруга.

– А устье этой реки, – продолжала Цири, –Цинтра?

– Именно Цинтра.

– Отсюда, где мы сейчас стоим, далеко до Цинтры?Сколько миль?

– Немало. И зависит от того, в каких милях считать.Почти у каждой нации свои, ошибиться нетрудно. По методу всех странствующихкупцов такие дистанции удобнее считать в днях. Чтобы отсюда доехать до Цинтры,понадобится примерно двадцать пять – тридцать дней.

– Куда? Прямо на север?

– Что-то тебя, мазель Фалька, очень уж интересуетЦинтра. К чему бы это?

– Собираюсь взойти на тамошний престол.

– Прелестно, прелестно. – Хотспорн поднял руку,как бы защищаясь от удара. – Тонкий намек понял, больше вопросов не будет.Самый короткий путь в Цинтру, как это ни парадоксально, ведет не прямо насевер, потому как там кругом бездорожья и болотистые приозерья. Сначала следуетнаправиться к городу Форгехаму, а потом ехать на северо-запад, до Метинны,столицы аналогично называемой страны. Потом следует ехать через равнину МагДеиру, торговым трактом до самого города Нойнройт и только уже оттуданаправиться на северный тракт, ведущий к долине Марнадаль. А долина Марнадаль –это уже Цинтра.

– Хм-м-м… – Цири уставилась в зеленый горизонт, вразмытую линию темных взгорий. – До Форгехама, а потом на северо-запад…Это значит… куда же?

– Знаешь, что, – Хотспорн едва заметноулыбнулся. – Я направляюсь как раз к Форгехаму, а потом до Метинны. Вотэтой дорожкой, что между сосенками песочком золотится. Поезжай за мной, незаблудишься. Амнистия амнистией, но мне будет приятно общество прелестнойдевушки.

Цири смерила его самым пренаихолоднейшим из всех своиххолодных взглядов. Хотспорн шельмовски закусил губу.

– Ну так как?

– Едем.

– Браво, мазель Фалька. Мудрое решение. Я же говорил,ты столь же мудра, сколь прелестна.

– Слушай, Хотспорн, кончай меня мазелить. У тебя этозвучит как-то обидно, а я не позволяю обижать себя безнаказанно.

– Как прикажете, мазель…

Многообещающий прекрасный рассвет не оправдал возлагавшихсяна него надежд. Наступивший день был серым и промозглым. Влажный туманприглушал цвета осенней листвы склонившихся над дорогой деревьев, отливающихтысячами оттенков охры, пурпура и золота.

Во влажном воздухе стоял аромат коры и грибов.

Они ехали медленно по ковру опавших листьев, но Хотспорнчасто подгонял вороную кобылу, время от времени заставляя ее идти галопом либорысью. В такие моменты Цири восхищенно глядела на них.

– Ее как-нибудь зовут?

– Нет, – сверкнул зубами Хотспорн. – Яотношусь к верховым лошадям чисто потребительски, стараюсь не привыкать к ним.Давать коням имена, если не содержишь конного завода или табуна, я считаюпретенциозным. Согласна со мной? Конь Воронок, собачка Дружок, киска – Мурка.Претенциозно!

Цири не нравились его поглядывания и многозначительныеулыбки и уж тем более насмешливый тон вопросов и ответов. Поэтому она пошла посамому простому пути – молчала, говорила кратко, не провоцировала. Если,конечно, удавалось. Правда, удавалось не всегда. Особенно когда он заговаривалоб амнистии. Когда же в очередной раз – и довольно резко – она выразиланедовольство, Хотспорн на удивление «сменил фронт» – принялся доказывать, что вее случае амнистия излишня, более того – ее вообще не касается. Амнистируютпреступников, а не их жертвы.

– Сам ты жертва, Хотспорн! – зашлась смехом Цири.

– Я сказал совершенно серьезно, – заверилон. – Не для того, чтобы вызвать у тебя птичье щебетание, а чтобыпосоветовать, как спасти шкуру в случае, если тебя поймают. Конечно, на баронаКасадея это не подействует, да и на Варнхагенов тоже вряд ли, от нихснисхождения не жди, эти в самом лучшем случае просто линчуют тебя на месте.Быстро, и если прытко пойдет, то безболезненно. Но вот если ты попадешь в рукипрефекту и предстанешь перед судом, суровым, но справедливым лицом имперскогозакона… О, вот на этот случай я порекомендовал бы тебе такую линию защиты:заливайся слезами и настаивай на том, что ты невинная жертва стеченияобстоятельств.

– И кто в это поверит?

– Каждый. – Хотспорн наклонился в седле, заглянулей в глаза. – Потому что ведь такова истинная правда. Ты – невиннаяжертва, Фалька. Тебе еще нет шестнадцати, по законам империи ты –несовершеннолетняя. В Крысиной банде оказалась случайно. Не твоя вина, что тыпришлась по вкусу одной из бандиток, Мистле, противоестественная сексуальнаяориентация которой ни для кого не секрет. Ты подпала под влияние Мистле, тебяиспользовали и принудили к…

– Ну, вот и выяснилось, – прервала Цири, самаудивляясь своему спокойствию. – Наконец-то выяснилось, что тебе надобно,Хотспорн. Видывала я уже таких типусов, как ты.

– Серьезно?

– Как у всякого петушка, гребешок у тебя вскочил приодной мысли обо мне и Мистле, – продолжала она спокойно. – Как укаждого глупого самца, в твоей дурной башке шевельнулась мыслишка попробоватьвылечить заблудшую овцу от противной натуре болезни, обратить на путь истинный.А знаешь, что во всем этом самое отвратное и противное натуре? Именно такиемыслишки!

Хотспорн посматривал на нее молча, храня довольно загадочнуюусмешку на тонких губах.

– Мои мысли, дражайшая Фалька, – сказал он,немного помолчав, – может, и необычны, может, и не совсем хороши, и уж,что там говорить, совершенно очевидно далеки от невинности… Но, о Господи, онисоответствуют натуре. Моей натуре. Ты оскорбляешь меня, полагая, будто моя тягак тебе зиждется на некоем… извращенном любопытстве. Ха, ты оскорбляешь самоесебя, не замечая или же не желая замечать, что твоя пленительная красота иредкостная прелесть в состоянии заставить броситься на колени любого мужчину.Что очарование твоего взгляда…

– Слушай, Хотспорн, – прервала она, – уж невознамерился ли ты переспать со мной?

– Какой интеллект! – развел он руками. – Уменя прямо-таки слов не хватает.