Коля стал смотреть в угол. Юрий Петрович в кресле устроилсяи осведомился о моем здоровье. Здоровье у меня было хорошее, у него, каквыяснилось, тоже. Тут он о корзинке вспомнил и нерешительно потянулся к ней.

— Я вот тут с гостинцами… не откажи…

— Юрий Петрович, — укоризненно начала я.

— Я ведь от души, дочка, — он вроде бы дажеиспугался. Мне стало совестно, я взяла корзину и отнесла ее в кухню.

Снеди в ней было на небольшую армию. Я только головойпокачала, потом вернулась в комнату, толкая перед собой сервировочный столик.

— Что ж, чай вы не пьете, — сказала я. —Давайте пить коньяк.

— Не беспокойся, — начал Юрий Петрович, но я уженакрывала на стол. Он благодарно улыбнулся и по виду был счастлив.

— Садитесь, — кивнула я верзиле. Тот отделился отстены и сел на диван. Я зажмурилась, но диван выдержал. — Что ж, давайтеза знакомство, — предложила я.

— За твое здоровье, дочка.

— И за ваше…

Мы выпили и стали закусывать. Юрий Петрович долго молчать неумеет, потому принялся меня расспрашивать: о родителях, о муже и вообще ожизни. Тайн из всего этого я не делала и отвечала без особой охоты, но и безраздражения.

Время от времени на Колю посматривала, испытывая от егоблизости некоторую тревогу. Он сидел слева от меня и разглядывал стену. Слышалнас почти наверняка, а вот понимал ли, с уверенностью не скажешь.

С момента нашей первой встречи в Цыганском поселке волосыего заметно отросли, но выглядеть лучше от этого он не стал. Я могла предложитьлишь один способ сделать его симпатичнее: скомкать, как следует размять ислепить по новой.

Почувствовав мой взгляд, он повернулся. В расстегнутомвороте рубашки я углядела татуировку, довольно странную. То ли листья, то лилапы диковинного существа тянулись от плеча к шее. Он усмехнулся, точноспрашивая: будешь продолжать осмотр? Мне стало неловко, в конце концов, онможет действительно быть вполне нормальным парнем, и нечего его разглядывать,как обезьяну в клетке.

Я сосредоточилась на Юрии Петровиче. С моей родней мы кэтому времени уже покончили, выпили еще коньячку, и он вдруг сказал:

— Дочка, ты вот Коле рассказывала, что человек вбольнице был, меня разыскивал. А узнать его ты сможешь?

Я отодвинула рюмку и внимательно посмотрела на своегоблагодетеля. Он заметно опечалился.

— Смогу, — наконец ответила я. — И что?

— Ничего, — засуетился он. — Так спрашиваю.

— Вы, Юрий Петрович, дурака не валяйте и вокруг даоколо не ходите. Зачем вам этот человек?

Тут он усмехнулся, жестко, так что лицо мгновенно стало другим:добродушный дядька вдруг превратился в типа, которого плечом лучше не задевать.

— Меня ведь убить пытались, — сказал он. — Яхочу знать кто.

— Да? — поинтересовалась я. — Меня, кстати,тоже. И восторга от этого я, по понятным причинам, не испытываю. Не знаю, зачто хотели убить вас, но меня уж точно не за что.

Мои гости переглянулись и на меня уставились.

— Объясни, — попросил Юрий Петрович, и я рассказало сумасшедшем типе на голубом расхристанном «Опеле», который едва не загналменя под грузовик. Гости переглянулись вторично.

— Как видите, знакомство с вами радости в мою жизнь невнесло, — заключила я. — Оттого я совершенно не желаю вмешиваться вваши дела.

— Дочка, они ведь как решат: если ты человека видела,значит, мне расскажешь. Здесь ведь кто кого — не мы их, так они нас.

— Да вы с ума сошли, — вытаращила я глаза. —Вы что мне предлагаете? О ваших делах я знать ничего не желаю, и оставим это.

После моих слов нависла тягостное молчание. Ни коньяк, ниеда, ни просящий взгляд Юрия Петровича нарушить ее не смогли. Потосковавнемного, гости отправились восвояси, а я задумалась, — доброе делопринимало дурной оборот.

На следующий день меня пригласили на вечеринку. Собрались надаче у Людки Лебедевой, затеяли шашлыки, конечно, хорошо выпили. Потомотправились на речку купаться, километра за полтора. В общем, в городвозвращались электричкой довольно поздно. Решили еще немного выпить, забрели кНаташке и выпили. Разумеется, не немного. Ближе к часу ночи стали разъезжатьсяпо домам.

Я отправилась вместе с Сережкой Логиновым: он жил в моемрайоне и уже полгода набивался в женихи. Мы остановили машину и устроились назаднем сиденье. Сережка меня обнял и на ухо зашептал:

— Поедем ко мне.

Я категорически заявила, что с жениховством придется подождать.Официально я все еще замужем и, как порядочная женщина, ничего подобногопозволить себе не могу. Мой кавалер не обиделся, но загрустил.

— С тобой не поймешь, когда ты дурака валяешь, а когдасерьезно говоришь, — сказал он.

— Я и сама не знаю, — заверила я.

— Я тебе в любви клялся?

— Вроде бы…

— Ты подумать обещала?

— Обещала, но еще не подумала. Времени нет. Жизнькакая-то бешеная, некогда остановиться и подумать о прекрасном, о тебе,например.

— Вот я как-нибудь разозлюсь и пошлю тебя к черту.

— Не надо, я скучать начну.

— Теперь я понимаю, почему вы с Андрюхойразошлись, — начал Сережка, но я радостно объявила:

— Мы уже приехали, вот мой дом.

— В гости пригласишь?

— Кофе нет, а чай только без заварки.

— Я кипятка напьюсь, — заверил он.

— Шутишь, я ж от стыда сгорю. Как-нибудь в другой раз…

Мы вышли из машины.

— Подождите минутку, — попросила я водителя.Серега хмурился и выглядел побитой собакой.

— Отправляйся домой, — сказала я. — Завтрапозвоню. Вечером идем в театр, ты помнишь?

— Помню, — буркнул он.

— Тогда спокойной ночи…

— Мне все это скоро надоест, и я заведу бабу…

— Заводят собак. А в женщин влюбляются. Вот ты, кпримеру, влюблен?

— Ну…