Сами деисты объясняют бессмертие Бога только егобесконечностью, а то, что бесконечно, пределов не имеет.

Будучи одухотворенной, материя становится неделимой, потому чтоделимость — это основное свойство материи, ее одухотворенность не меняет сутивещей: все, что может делиться, подвержено изменению, что способно изменяться,не является постоянным и тем более бессмертным.

Наши противники, прижатые к стенке такими доводами,ссылаются на всемогущество Бога. Достаточно, считают они, увериться в том, чтонам дана душа духовная и бессмертная, а способ ее создания не имеет никакогозначения. И добавляют: важно лишь то, что ее можно сравнить лишь с ангелами илидухами.

Но разве то, что постоянно говорят теисты, прибегая квсемогуществу, не открывает дверь для всевозможных злоупотреблений? Разве непроповедуют они всеобщий мистицизм во всех науках? Ведь если всемогущеесущество попирает законы, которые оно само, как утверждают, сотворило, как ямогу быть уверен в том, что круг не является треугольником, если это существоможет устроить так, что эта фигура будет одновременно и тем и другим.

Самые здравомыслящие из теистов, нежимая, насколько противнодля разума предполагать, что душа близка божественной субстанции, утверждают,что это — особая субстанция, энтелехия определенной формы, появившаяся невесть, откуда, и еще имеют дерзость добавлять, что за исключенного Бога, который всилу своей бесконечности, отрицающей всякий предел, не имеет формы, всеостальное в природе должно обладать очертаниями, что, следовательно,человеческая душа имеет протяженность, составные части, способность двигаться итак далее, но в этом-то и заключается важный аргумент в нашу пользу. Мы видим,что для них душа имеет протяженность, что она способна делиться, что онасостоит из частей — этого достаточно, чтобы убедиться в том, что даже адептыбессмертия души не уверены в ее духовности и что эта гипотеза не выдерживаетникакой критики. Теперь пора убедить в этом вас.

Духовная субстанция предполагает некое активное проникающеесущество, настолько неуловимое, что не оставляет никаких следов в теле, вкоторое оно проникает — вот какой изображают нашу душу! Она видит, не имеяглаз, она слышит без ушей, она движет нами, сама оставаясь без движения, нотакая нелепая вещь не может существовать, не нарушив общественного порядка.

Чтобы это доказать, я хочу спросить, каким же способом видитдуша. Одни говорят, что души способны видеть все в божественной сущности, какбудто в зеркале, где отражаются предметы; другие утверждают, что знание — такоеже естественное для них состояние, как все остальные качества, коими онинаделены. Разумеется, если первое из этих предположений абсурдно, таковым можносмело считать и второе: в самом деле, невозможно понять, каким образом душаможет осознать все особенности бытия и все причинные связи этих особенностей.Допустим, душа обладает исходным знанием добра и зла, но это не мешает ейстремиться к одному и бежать от другого. Для того, чтобы любое существопостоянно определялось в своем отношении к этому стремлению или к этомубегству, оно должно знать конкретные проявления добра и зла, которые скрыты заэтими двумя абсолютными и всеобщими образами существования. Последователисистемы Скота[59], говорили, что человеческая душа сама по себене обладала даром видения, что он не был ей дан в момент ее сотворения, что онаполучила свои способности при определенных обстоятельствах, в которых былавынуждена пользоваться ими.

В предыдущем случае душа, которая имеет изначальное знаниезла в целом, — это бессильная субстанция, так как она видит зло и неискореняет его: выходит, действующим началом является материя, а она самапассивна, но это же чистейший абсурд. По мнению Скота, человек ничего не можетпредвидеть, что тоже неверно. Если бы человек действительно был настолько слеп,он был бы ниже муравья, чья способность предвидения просто поразительна.Утверждать, что душа человека приобретает знания по мере своей нуждыреализовать их, — это значит, сделать из Бога автора всех на светепреступлений, и я не удивлюсь, если эта гипотеза возмутит самых ярыхсторонников Бога.

Поэтому поклонники бессмертной и духовной души обходятмолчанием вопрос о том, как и каким образом душа видит и познает окружающиймир. И тем не менее они не сдаются: человеческая душа, говорят они, видит ипознает точно так же, как и другие тонкие или спиритуальные субстанцииодинаковой с ней природы, а вот это уже настоящее словоблудие.

Вообще для защитников этого ложного постулата трудностивозрастают по мере того, как они, по их мнению, справляются с ними. Есличеловеческая душа неспособна проникнуть в предметы видимые, неспособнапредставить отсутствующие предметы, неизвестные ей, или даже хотя быприблизительно судить о их внутренних свойствах и состояниях, если она можетполучать впечатления, только осязая предметы, если она судит о них только повнешним симптомам, тогда ее интеллект ничем не отличается от инстинктапримитивных существ, которые стремятся к чему-то или бегут от чего-то исходя изнеизменных законов симпатии или антипатии. Если это так — о чем свидетельствуетвесь наш опыт, в чем не приходится больше сомневаться, — тогда безумцемможно назвать того, кто считает себя созданием высшего порядка, состоящим издвух различных субстанций, между тем как животные, на которых люди смотрятсвысока как на простейшие материальные агрегаты, обладают, в силу места,занимаемого ими в ряду живых существ, всеми человеческими способностями! Чутьменьше спеси, чуть больше критического отношения к себе, и человек бы понял,что он, подобно остальным, животным, имеет не более того, что положено иметьего виду в общем порядке вещей, и что любое свойство, присущее тому или иномусуществу, не есть щедрый дар вымышленного создателя, но одно из необходимыхусловий этого существа, без которого он не был бы тем, чем является.

Поэтому давно пора отказаться от глупой идеи бессмертиядуши, которая заслуживает не меньшего презрения, чем допущение Бога, столь женелепого и смешного, как и она сама. Пора оценить по достоинству обе этисказки, плоды страха, невежества и суеверия, ибо такие жуткие химеры уже немогут ослепить людей в здравом уме и рассудке. Пусть ими питаетсяпростонародье, чьи предрассудки и нравы нам не пристали. Пусть оно утешается всвоей нищете призрачным будущим — мы будем счастливы настоящим и спокойны зато, что за ним последует, мы будем жить самыми изысканными, самыми чувственнымистрастями, угодными нашим сердцам, и только им одним будем воздавать почести ивозводить храмы. Будь тысячу раз проклят тот наглый обманщик, который первымотравил людей подобными мерзостями, и самая ужасная пытка была бы еще слишкоммягким для него наказанием! А вместе с ним пусть падет проклятие на тех, ктопродолжает проповедовать эти гнусные заблуждения!

— Я не знаю ничего, — добавил Верней, — болееспасительного для человека, чем эти системы: если доказано, что ни один изнаших поступков от нас не зависит, мы не должны ни пугаться их, ни раскаиватьсяв них.