— Никто не сказал мне, мистер Бейлор, чтобы язахватил с собой эти бумажки, — сварливо отвечает Андерхолл.

Я сверяюсь со своими записями и слегкапрокашливаюсь.

— Скажите, мистер Андерхолл, есть ли у васкопия соглашения, которое Джеки подписала в обмен на наличные деньги и обещаниедержать язык за зубами?

— Вы, видимо, туговаты на ухо.

— В каком смысле?

— Я ведь уже сказал — никакого соглашения и впомине не было.

— То есть, оно не существует?

Андерхолл выразительно трясет головой.

— Да, и никогда не существовало. Все это —вранье от начала и до конца.

Я прикидываюсь изумленным и медленно шествую ксвоему столу, на котором разбросаны всякие бумаги. Нахожу нужную, неспешнопробегаю её глазами и возвращаюсь к возвышению, на котором сидит свидетель.Андерхолл цепенеет и затравленно смотрит на Драммонда, который не сводит глаз сбумаги в моей руке. Все, конечно же, вспоминают про сцену с разделом «Ю»! Сноваштучки Бейлора! Он отыскал спрятанные документы и подловил нас на очередномвранье.

— А ведь Джеки Леманчик подробно рассказала,какую именно бумагу её заставили подписать. Или вы позабыли её показания? — Явыразительно потрясаю бумажкой в воздухе.

— Я помню её показания, — говорит Андерхоллдребезжащим тенором. Слова его звучат натянуто.

— По её словам, вы передали ей десять тысячдолларов наличными и заставили подписать соглашение. Помните? — Я кидаю взглядна бумагу и притворяюсь, будто читаю. Джеки рассказала мне, что сумма быланазвана в первом же абзаце соглашения.

— Да, я слышал, — выдавливает Андерхолл,переводя взгляд на Драммонда. Андерхолл знает, что копии соглашения у меня нет,поскольку оригинал припрятан где-то в надежном месте. Однако полной уверенностиу него нет. Порой и не такие чудеса случаются. Ведь добыл же я где-то этоттреклятый раздел «Ю».

Но признать самый факт существованиясоглашения он не смеет. Как и отрицать его. Если он это сделает, а я подловлюего на вранье, размеры ущерба удастся подсчитать уже лишь после того, какприсяжные вынесут вердикт. Андерхолл ерзает на сиденье, дергается и нервноутирает пот со лба.

— И у вас нет копии этого соглашения, которуювы могли бы продемонстрировать присяжным? — спрашиваю я, вертя бумагу в руке.

— Нет. Ее вообще в природе не существует.

— Вы уверены? — спрашиваю я, любовнопоглаживая кончики бумаги пальцами.

— Да, уверен.

Несколько секунд я пристально смотрю ему вглаза, наслаждаясь его перекошенной от страха физиономией. Присяжные тожесмотрят, вытянув шеи. Сон у всех как рукой сняло. Им не терпится увидеть, какпадет на его голову карающий топор, последить за его агонией после того, как япредъявлю улику.

Но я, увы, не чародей. Я скатываю бумагу втрубочку и кидаю её на стол. — У меня все, ваша честь.

Андерхолл испускает вздох, от которогосотрясаются стены. Еще немного, и я довел бы беднягу до инфаркта. Он сползает сподиума и поспешно покидает зал.

Драммонд просит о пятиминутном перерыве.Киплер решает, что присяжным пора передохнуть, и отпускает всех на четвертьчаса.

* * *

Тактика защиты, которая заключается в том,чтобы затягивать процесс и попытаться сбить присяжных с толку, дает сбой.Присяжные подняли Рейски на смех, а Пеллрод, подобно сладкоголосым сиренам,погрузил всех в сладкий сон. Андерхолл едва не провалился, ибо даже Драммондпанически боялся, что клиент вновь его подставил, и я вот-вот выужу на свет божийочередной якобы несуществующий документ.

Драммонд получил свое сполна. Теперь онвозлагает все надежды на заключительную речь, в чем он уж ни от кого независит. По окончании перерыва, он объявляет, что выступления свидетелей состороны защиты закончены.

Процесс приближается к завершению. Киплеробъявляет, что заключительное заседание состоится в пятницу, в девять утра. Онобещает присяжным, что уже в одиннадцать они смогут приступить к обсуждениювердикта.

Уже присяжных давно след простыл, да идраммондовцы, должно быть, собрались в своем штабе на очередную азартнуюразборку, а мы все сидим за столом истца в зале суда и обсуждаем завтрашниесобытия. Купер Джексон, да и Хэрли с Гренфелдом — его приятели из Роли —тактично стараются не навязывать мне свои советы, но я выслушиваю их снескрываемым любопытством. Они прекрасно знают, что это мой первый судебныйпроцесс. И не скрывают восхищения. Я валюсь с ног от усталости, до сих пордрожу от напряжения, но никаких иллюзий насчет случившегося не строю. Посчастливому стечению обстоятельств, мне достались сочные факты, отъявленные ивесьма богатые мошенники в лице подзащитных, сочувствующий судья, да и во времясамого суда мне сопутствовала одна удача за другой. На моей стороне и присяжные,но их очередь ещё впереди.

По словам моих коллег, затягивать процесс ни вкоем случае нельзя. Все они убеждены, что присяжные должны присудить в пользуБлейков несколько миллионов. Самому же Джексону пришлось потеть в судебныхзалах целых двенадцать лет до выигрыша первого иска на сумму с шестью нулями.

Для поднятия настроения меня щедро угощаютзанятными байками из собственной практики. Я упиваюсь. Конечно, всю ночь мы сДеком будем трудиться, не покладая рук, но сейчас я наслаждаюсь каждой минутойобщения с собратьями, которые мечтают, чтобы я всыпал «Прекрасному дару» попервое число.

Джексон несколько обескуражен новостями изФлориды. Один из местных адвокатов решил опередить события, и сегодня утромвыставил сразу четыре иска к «Прекрасному дару жизни». Джексон рассчитывал, чтоэтот парень присоединится к их коллективному иску, но адвокат, похоже, оказалсяслишком жадным. Пока же в портфеле Джексона и его коллег девятнадцатьзаявлений, поданных пострадавшими от «Прекрасного дара» клиентами, а иск онипланируют выставить в начале следующей недели.

Приятно чувствовать такую поддержку. Нас сДеком зовут в ресторан, но я, поблагодарив, отказываюсь. Необузданное пиршествос хмельными возлияниями — не лучший способ подготовки к самому ответственномумоменту в жизни.

* * *