Разумеется, я спланировал это заранее.Надеялся столь драматичным образом завершить допрос Рейски. Но того, чтослучится дальше, предвидеть я не мог. Миссис Беверди Хардэвей, коренастая темнокожаяженщина пятидесяти одного года, наша присяжная номер три, которая сидит всередине первого ряда, услышав абсурдное заявление Рейски, от неожиданностигромко прыскает.

Смех звучит с ошеломляющей внезапностью и тутже обрывается. Провинившаяся женщина обеими руками зажимает рот, стискиваетзубы и испуганно оглядывается по сторонам. Тело же её продолжает сотрясаться отсдавленного смеха.

К огорчению миссис Хардэвей и великой моейрадости, смех её оказывается заразительным. Сначала смешинка попадает в ротмистеру Рэнсону Пелку, который сидит прямо за спиной хохотушки. Затем хихикатьначинает миссис Элла Фей Солтер, сидящая по соседству с миссис Хардэвей. Тут жесмех подхватывает ещё кто-то, и в следующее мгновение от хохота покатываютсяуже буквально все присяжные. Некоторые, правда, поглядывают на миссис Хардэвейс мягкой укоризной. Остальные же смотрят на Рейски, пожимают плечами инедоуменно качают головами.

Рейски предполагает худшее; что именно он —причина этого пандемониума. Повесив голову, он понуро разглядывает пол.Драммонд строит хорошую мину при дурной игре, делая вид, что ничего неслучилось. Его боевых орлят не видно — все сидят, попрятав носы и уткнувшись всвои записи. Олди с Андерхоллом сосредоточенно приводят в порядок дружно развязавшиесяшнурки на туфлях.

Киплера тоже разбирает смех. Он дает всемвысмеяться всласть, затем, дождавшись, пока шум поутих, стучит молоточком, какбы желая официально зафиксировать: да, показания Пейтона Рейски и в самом делеразвеселили присяжных.

Все это занимает считанные мгновения. Нелепыйответ, внезапный смешок, испуг, хихиканье и хохот, осуждающие покачиванияголовами. Но на лицах некоторых присяжных я читаю облегчение. Как будто,посмеявшись, хоть и недолго, они тем самым высказали Рейски и «Прекрасному даружизни» все, что о них думают.

Для меня это воистину звездная минута. Яулыбаюсь присяжным. Мне улыбаются в ответ. Мои свидетели говорят правду, а вотдраммондовским верить нельзя ни на йоту.

— У меня все, ваша честь, — цежу я, всем своимвидом показывая, сколь отвратителен мне этот лживый проходимец.

Драммонд уязвлен до глубины души. Он навернякарассчитывал, что я провожусь с Рейски целый день, пытая его про руководства истатистические данные. Он шелестит бумажками, перешептывается с Т. Пирсом,затем встает во весь рост и провозглашает:

— Наш следующий свидетель — Ричард Пеллрод.

Пеллрод в бытность Джеки Леманчик инспекторомпо заявлениям был её непосредственным начальником.

Во время предварительных допросов Пеллрод меняздорово допек — вел себя заносчиво и вызывающе; словом, свидетелем былникудышным. Но появление его здесь нисколько меня не удивляет — должны жепрекраснодаровцы закидать Джеки грязью! Кому, как ни Пеллроду, её знать.

Ему сорок шесть лет, он среднего роста исложения, с брюшком любителя пива, изрядно поредевшей шевелюрой, неправильнымичертами лица, испещренного вдобавок какими-то подозрительными пятнами.Переносицу украшают очки в идиотской оправе, да и вообще привлекательности внем не больше, чем у подгулявшего верблюда, но Пеллрода это мало заботит.Однако, если он заявит, что Джеки Леманчик была обыкновенная потаскуха, котораясама пыталась его соблазнить, присяжные наверняка засмеют и его.

В общем, Пеллрод совершенно к себе нерасполагает, что, наверное, не должно удивлять, учитывая, что он двадцать летпросидел в отделе заявлений. Симпатичный как сборщик долгов, он органически неспособен вызвать ни сочувствия, ни доверия у присяжных. Типичный заплесневелыйбюрократ, всю жизнь проторчавший в своей крысиной норе.

И ведь он ещё лучший, на кого можетрассчитывать неприятель! Ни Лафкина, ни Олди или даже Кили — Драммонд вызватьне рискнет, поскольку эти люди проштрафились и вконец утратили доверие жюри.Правда, в списке у Драммонда числится ещё с полдюжины сотрудников «Прекрасногодара», но чутье мне подсказывает: никого из них он не вызовет. Что они могутсказать? Что злосчастные руководства — плод нашего воображения? Что в ихстраховой компании не обманывают клиентов и не подтасовывают документы?

В течение получаса Драммонд с Пеллродомобмениваются заученными вопросами и ответами, разбирая сложный механизмпрохождения бумаг через отдел заявлений и пытаясь доказать, что в «Прекрасномдаре жизни» ради клиентов идут на любые жертвы, но — все их ухищрения вызываютлишь безудержную зевоту среди присяжных.

Судья Киплер решает покончить с этимзанудством. Он прерывает Драммонда на полуслове, предлагая:

— Послушайте, мэтр, а нельзя ли чутьповеселее?

Драммонд оскорблен в лучших чувствах.

— Но, ваша честь, я имею полное право подробнодопросить этого свидетеля.

— Разумеется. Но почти все это присяжные ужеслышали. Вы повторяетесь.

Драммонд просто не верит своим ушам. Онпожимает плечами, придает себе обиженный вид и пытается создать впечатление,будто судья к нему придирается.

— А вот адвоката истца вы что-то не торопили,— бурчит он.

Зря он это сказал. Не на того судью напал.

— Дело в том, мистер Драммонд, что в отличиеот вас, мистер Бейлор присяжных не усыплял. Продолжайте, пожалуйста.

Эта отповедь судьи и недавняя выходка миссисХардэвей встряхнули присяжных. В их рядах царит оживление, они готовы в любоймиг посмеяться над защитой снова.

Драммонд меряет Киплера свирепым взглядом, какбы говоря, что, мол, сочтемся позже, и возвращается к допросу. Пеллрод сидит,похожий на жабу, глаза полуприкрыты, голова чуть наклонена набок. Да,совестливо признает Пеллрод, случаются и в нашей работе мелкие недочеты, нокрупных проколов не бывает. Что же касается данного дела, то, хотите верьте,хотите — нет, но большинство ошибок было допущено по вине Джеки Леманчик, неслишком благополучной женщины.

На время они вновь возвращаются к делуБлейков, обсуждая какие-то пустяковые документы. Драммонд старательноумалчивает о письмах с отказами, тратя время на выяснение никому не нужных и неинтересных подробностей о прочих бумагах.

— Мистер Драммонд! — вновь прерывает егоКиплер. — Хватит ходить вокруг да около. Все эти бумаги уже давно приобщены кделу и присяжные с ними ознакомлены. Другие свидетели рассказали нам о них все,что только можно было рассказать. Переходите к следующему пункту.