В течение всего дневного заседания я сижу,словно воды в рот набрав. Рейски разглагольствует допоздна, а на закускупреподносит свое мнение: он считает, что страховая компания вообще никакихсерьезных нарушений не допустила. По лицам присяжных я вижу, как они рады, чтоРейски наконец замолчал. И я доволен — несколько лишних часов передперекрестным допросом мне отнюдь не помешают.

* * *

В обществе Купера Джексона и трех другихадвокатов мы с Деком наслаждаемся продолжительным пиршеством в старомодномитальянском ресторанчике «У Гризанти». Хозяин, «Долговязый Джон» Гризанти —весьма колоритная личность, — усаживает нас в уютном кабинете, который здесьназывают «ложей прессы». Гризанти сам приносит нам чудесное вино, которое мыдаже не заказывали, и рекомендует блюда, которые нам следует отведать.

Вино восхитительно нежное, и впервые за долгоевремя мне удается стряхнуть напряжение и расслабиться. Должно быть, этой ночьюя сладко высплюсь.

Ужин обходится более чем в четыре сотни, ноКупер Джексон буквально выхватывает счет из руки официанта. Слава богу! Пустьнаша фирма и стоит на полпути к богатству, но в настоящее время мы находимся награни нищеты.

На следующее утро Пейтон Рейски едва успеваетугнездиться на свидетельском месте, как я вручаю ему копию «дурацкого» письма ипрошу зачитать вслух. Затем спрашиваю:

— Скажите, мистер Рейски, можно ли, на вашпросвещенный взгляд, считать это письмо достойным и вразумительным ответом состороны компании «Прекрасный дар жизни»?

Его, несомненно, предупредили.

— Нет, конечно. Это просто возмутительно.

— Чудовищно, да?

— Совершенно верно. Правда, насколько я знаю,автора этого письма уже уволили.

— Кто вам это сказал? — спрашиваю я,прикидываясь удивленным.

— Ну, точно не помню. Кто-то из служащихкомпании.

— А не поведал ли вам этот безымянный служащийзаодно и причину увольнения мистера Крокита?

— Точно не скажу, — хмурится Рейски. —Кажется, она как-то связана с этим письмом.

— Кажется? — переспрашиваю я. — Вы все-такиуверены или просто строите догадки?

— Нет, я не уверен.

— Благодарю вас. А не сказал ли вам заодноэтот служащий, что мистер Крокит оставил свой пост за два дня до того, какдолжен был выступить свидетелем по этому делу?

— По-моему, нет.

— И точную причину его увольнения вы незнаете?

— Не знаю.

— Хорошо. У меня создалось впечатление, будтовы пытались намекнуть присяжным, что его уволили из-за написанного им письма.Это так?

— Нет.

— Благодарю вас.

Накануне вечером, потягивая восхитительноевино, мы с Джексоном и его приятелями решили, что не стоит особо приставать кРейски со злополучными руководствами. По нескольким причинам. Во-первых, обафолианта уже приобщены к делу в качестве вещественных доказательств. Во-вторых,присяжные помнят, как эффектно я подловил Лафкина на отъявленной лжи. В-третьих,Рейски за словом в карман не лезет, и уличить его — задача не из простых.В-четвертых, времени на подготовку у него было предостаточно, и он будетобороняться до последнего. В-пятых, он наверняка воспользуется любойвозможностью, чтобы попытаться сбить с толку присяжных. Но самое главное — япотрачу время. На дебаты с Рейски может уйти целый день, и в результате яничего не выиграю.

— Скажите, мистер Рейски, кто выплачивает вамжалованье?

— Мои работодатели. Национальное страховоеобъединение. Сокращенно — НСО.

— А кто финансирует НСО?

— Вся страховая отрасль.

— И в том числе «Прекрасный дар жизни»?

— Да.

— Какую сумму вносит эта компания в общийфонд?

Рейски косится на Драммонда, который уже,стоя, выкрикивает:

— Я протестую, ваша честь! Вопрос не имеетотношения к существу дела.

— Протест отклонен. На мой взгляд, вопросзадан по существу.

— Итак, мистер Рейски, — уже увереннееспрашиваю я, — какова же эта сумма?

Видно, что вопрос этот Рейски не по нутру. Онжмется, но наконец отвечает:

— Десять тысяч долларов.

— Иными словами, вам компания «Прекрасный даржизни» платит больше, чем Донни Рэю Блейку.

— Протестую!

— Протест принят.

— Прошу прощения, ваша честь, я беру своезамечание назад.

— Я ходатайствую об изъятии этой реплики изпротокола, — сварливо заявляет Драммонд.

— Поддерживаю.

Дожидаясь, пока страсти улягутся, я перевожудыхание. Затем смиренно говорю:

— Извините, мистер Рейски. — Голос мойпреисполнен раскаяния. Чуть помолчав, я задаю следующий вопрос:

— Скажите, все ли средства вашей организациипоступают от страховых компаний?

— У нас нет иных источников финансирования.

— Сколько всего страховых компаний оказываютфинансовую поддержку НСО?

— Двести двадцать.

— И каковы объемы финансирования за прошлыйгод?

— Шесть миллионов долларов.

— И вы используете эти средства радилоббирования интересов страховых компаний?

— В том числе.

— Платят ли вам за участие в данном процессе?

— Нет.

— Тогда почему вы здесь?

— По просьбе руководителей компании. Меняпопросили выступить свидетелем.

Я медленно разворачиваюсь и указываю на ДотБлейк.

— Скажите, мистер Рейски, можете ли выпосмотреть на миссис Блейк, заглянуть ей прямо в глаза, и сказать, что компания«Прекрасный дар жизни» обошлась с её сыном честно и справедливо?

Рейски непросто заставить себя взглянуть наДот, но выхода у него нет. Он кивает, затем скрипучим голосом говорит:

— Да. Безусловно.