– Настоящий гусар ни на что не напрашивается и не от чего не отказывается, – ответил «индей» Вадим очень знакомой цитатой, хотя не помню откуда она взялась, при том улыбнулся так, что мы позавидовали его молодой жене, если она существовала в природе.

– Ой, извините ради Бога! – сказали обе в унисон, мало того, что одними словами, но и одним голосом, так сестры Цветаевы читали стихи вдвоем.

– Что вы, было очень приятно познакомиться, – галантно ответил Вадим, улыбнулся Ирочке отдельно, захлопнул дверцу и плавно выехал с нелегально занятого места, предназначенного для обитателей острова Маврикий.

Я сначала помахала оставшейся на обочине кузине, затем долго собирала разбросанное по салону нижнее белье, отмечая качество и количество. Не совсем новой была лишь ночная рубашка из белого шелка с обильными кружевами, её я надевала, когда гостила у Ирочки в прошлый раз. Остальное было куплено в магазине «Глобюс» на очередной распродаже бельевого шелка знаменитых фирм. Ирочка имела изысканное и дорогое хобби, почему бы и нет?

Заодно в отдельном пакетике нашлась (на полу салона) новая зубная щетка с тюбиком пасты, к ним примыкал безумной стоимости фирменный дезодорант, при нем значилось имя магазина беспошлинной торговли в недрах комплекса Наций. Ирочка, моя змейка, оторвала от себя изрядную порцию роскоши, обретенной на распродажах по разным точкам города. Возникало впечатление (ложное), что именно она, супруга советника Боброва, планировала вояж с любовником в замок, приспособленный под отель.

Но я собирала предметы предполагаемого разврата по полу, изогнувшись под немыслимым углом и кляла щедрую Ирочку на чем свет стоит, слова приходили нелестные, некоторые выплескивались через край. Водитель, как положено по штату, ехал по «городу времен» молча, хотя в углу рта таил улыбку, словно имел в планах описать путевые сцены кому-то из общих знакомых. Но я надеялась, что не Коваленкову-Гардену, иначе заявленная транзакция в «Амбаре» отложится, затем отменится навсегда. Ну разве что Ксения Риш подходила для обратного случая, по фотографии казалось, что девушка сможет оценить юмор ситуации и не сделает неверных выводов. Особенно, если окажется молодой женой «индея» Вадима, заодно племянницей Пауля Риша, и прочая, прочая прочая… Или наоборот.

Когда я очнулась от смущения и дебильных грёз, то обнаружила, что еду практически по центру Женевы, а над озером Леман воцарилась весна. Однако я не успела насладиться знакомыми видами, потому что не доезжая до набережной, экипаж скинул скорость, нырнул в боковой проезд и затормозил у порога магазина модных остатков, где мы с Ирочкой, бывало, отлично проводили время. Мельком подумалось, что Ирочка упустила некую важную деталь, и Вадим сейчас направится со мною «к итальянцам» в целях продолжить шопинг, но нет…

Мы проехали с десяток метров и встали возле витрины иного торгового предприятия, выходящего «к итальянцам» дверь в дверь и отделенного от них парой скамеек вокруг вычурной железной инсталляции. Самой витрины я видеть не могла, поскольку мы стояли под стеной во внутреннем дворе, но знала, что там выставлено. Поэтому перестала удивляться и вышла, не забыв оставить злосчастный пакет на переднем сидении.

В роскошном заведении под вывеской «Жозеф де Ливски» делали на заказ элегантные изделия ювелирного искусства, также продавали их в розницу по вводящим в изумление ценам. «Вот продам квартиру в Москве и куплю себе бусы» – иногда делилась мечтами кузина Ирочка, указывая на витрину. – «А что такого?»

Более того, в рамках дипломатических посиделок ей приходилось посещать заведение и слушать рассказы самого Жозефа о найденных на Таити черных жемчужинах и подобном прочем. Мало того (тут пришлось задуматься), с супругой Жозефа, а именно с Анисель де Ливски, Ирочка была неплохо знакома, утверждала, что та – милейшая дама, хотя имеет привычку демонстрировать на себе новинки фирмы, чем смущает богатых теток, собираемых на международные культурные мероприятия.

– Знаете, может получиться неловкость, – сказала я, когда Вадим провел меня к боковому входу в лавку. – Ирина Боброва, с которой мы только что виделись, она знакома с хозяйкой, с мадам де Речной, пардон – де Ливски. Если мы сейчас заявимся без объяснений…

– Хорошо, что заметили, – сказал Вадим, вздохнул и нажал панель с колокольчиком, синхронно достал телефон и настучал по экрану, должно быть, отписал сообщение. – Следует предупредить, сейчас сделаем. Но можно спросить, почему вы сказали «мадам де Речной», потом поправились? Это такая шутка?

– Это Набоков, «Подлинная жизнь Себастьяна Найта», – машинально ответила я, но продлить миг просвещения не удалось, дверь открылась, и пришлось высказаться без затей на двух языках – Бонжур мадам де Ливски, Ирен Бобров – моя сестра.

– Бонжур мадам Малишёв, я рада, что мы почти знакомы, – ответила хозяйка по-английски, указала на прибывшего мьсё и приступила к ритуалу. – Зовите меня Анисель, а его – Жозе, передавайте наш привет Ирен, а сейчас – добро пожаловать. Что вам налить: чаю, кофе?

– Тогда я буду Катрин, если не сложно, – светская деловая беседа шла как нельзя лучше, хотя не имелось понятия, за каким делом мы сюда завернули, но то была не моя забота. – Кофе с молоком, пожалуйста. Как у вас мило!

В процессе беседы мы прошли в ближайшую комнату, уселись за невысокий столик и взяли по чашке с подноса, их было всего три. Вадим постоял у стены, пока мы пригубили напитки, затем Жозеф покивал нам с Анисель и позвал его в отдаленные внутренние помещения.

Покамест мужская часть отсутствовала, мы поболтали о пустяках, не относящихся в делам, приведшим меня в сопровождении вооруженной охраны. Типа того, как приятно иметь своего двойника – это мы с Ирочкой, и насколько последняя очарована личностью хозяйки, также их замечательным предприятием. О том, что Ирочка не в курсе общего бизнеса, предполагалось по умолчанию, после первой пробы о приветах и ответах. Я не поддержала тему, и светская дама Анисель де Ливски уловила, что следует передавать, и о чем умолчать в тряпочку.

Кстати сказать, Анисель смотрелась довольно мило, если не обращать внимание на рекламу фирмы «Жозеф де Ливски», развешанную по ней там и сям. Рыжие кудри и веснушки на моложавом лице несомненно её украшали, создавался образ милой простушки – в театре такое амплуа зовется инженю. Тем не менее в разговоре Анисель не забыла упомянуть, что Жозе – потомок польских магнатов, но семья давно живет в Женеве, и они почти забыли. То есть объяснилась, что дворянство в семье мужа иностранное, хотя какая, собственно, разница?

Собеседование вокруг да около могло длиться до бесконечности, никто затруднений не испытывал, но когда вернулись