Когда настала следующая ночь, мысль о том, что мне придетсяоставить их одних, привела меня в ужас. Поэтому я охотился совсем рядом сдомом, в нескольких ярдах от калитки сада. Потом я послал рабов, приказав имнанять для меня лошадей и повозку и готовиться к путешествию вдоль берега доАнтиохии, города на реке Оронт – этот город я хорошо знал и любил, к тому жемне казалось, что там все мы будем в полной безопасности.

Как я и опасался, вскоре в моем доме появился Старейший. Яждал его, сидя в полутемной комнате на кушетке в позе истинного римлянина.Возле меня горела лампа, а рядом лежала копия какой-то поэмы на латинскомязыке. Я боялся, что он почувствует близкое присутствие Акаши и Энкила, апотому намеренно мысленно посылал ему лживые видения – как будто я спрятал их всамой большой пирамиде.

Перед глазами все еще вставали картины Древнего Египта,пришедшие ко мне от обожженного демона. Я видел перед собой страну, в которойзаконы и верования почти не изменялись с давних времен, страну, которая имеларисуночное письмо, пирамиды и мифы об Осирисе и Исиде еще в те далекие века,когда Греция пребывала во тьме, а Рим даже не существовал. Я видел великиеразливы Нила, горы по обоим берегам реки, ограждавшие долину. Теперь явоспринимал ту эпоху совсем по-другому и смотрел на все иными глазами. И делобыло не только в том, что образы были навеяны мне древним существом, но и втом, что я успел увидеть в Египте и узнать о нем за последнее время, в моемощущении, что именно здесь лежит начало всех начал, возникшем у меня послемножества прочитанных книг задолго до того, как я стал одним из сыновей Материи Отца, которых намеревался сейчас увезти отсюда.

– Почему ты решил, что мы доверим их тебе? – спорога задал вопрос Старейший.

Одетый в короткую полотняную юбку, он обошел мою маленькуюкомнату. Блестящая кожа его лысого черепа и округлого лица и глаза навыкатеотражали свет лампы.

– Как ты осмелился похитить Мать и Отца?! –продолжал он. – Что ты с ними сделал?!

– Это ты оставил их под палящими лучами солнца, –ответил я. – Это ты пытался их уничтожить. Ты был тем, кто не верилдревним легендам. Тебе было поручено заботиться о Матери и Отце, оберегать их,и ты мне солгал. Ты стал виновником смерти множества нам подобных по всемумиру, и ты мне солгал.

Он был совершенно ошеломлен. Он считал меня зазнавшимсягордецом и наглецом. Ну и что из этого? Да, он обладал возможностью превратитьменя в пепел, точно так же как пытался сделать это с Матерью и Отцом. Но ведьона пришла ко мне! Именно ко мне!

– Я не знал, что может произойти, – заговорил он,крепко сцепив пальцы. От напряжения на лбу его вздулись вены. Он старался запугатьменя и выглядел сейчас как огромный нубиец с голым черепом. – Клянусь тебевсем, что для меня свято, я понятия не имел, что может случиться. Тебе непонять, каково это – год за годом, десятилетие за десятилетием, век за векомохранять их, заботиться о них и знать, что они могут говорить, могут двигаться,но не делают ни того ни другого!

Я не испытывал к нему симпатии. Для меня он был не более чемзагадочной фигурой, стоящей посреди комнаты и обрушивающей на меня жалобы насвои немыслимые муки. О каком сострадании могла идти речь?

– Они достались мне по наследству, – продолжалон. – Их просто передали под мою опеку! Что я мог поделать? И я вынужденбыл терпеть их изнуряющее молчание, их отказ править племенем, которое они самиже и породили! А почему, спрашиваю я тебя, они молчали? Такова была их месть,уверяю тебя, именно месть всем нам! Но за что? Существует ли сейчас хотькто-нибудь, кто может вспомнить события тысячелетней давности? Нет! Никого неосталось! Кто сейчас может понять и объяснить? Древние боги подставляют себялучам солнца, идут в огонь, насильственным образом исчезают в забвении илиуходят глубоко под землю, чтобы никогда не подняться вновь! Но Мать и Отецпродолжают жить вечно и при этом отказываются говорить. Почему они не хотятскрыться в таких глубинах, где никто и никогда не сможет причинить им вред?Почему они только наблюдают и слушают, но ничего не говорят? Только когдакто-нибудь пытается разлучить Энкила с Акашей, Отец приходит в движение инаносит сокрушительный удар, уничтожая своих врагов, словно оживший каменныйколосс. Говорю же тебе: когда я оставил их на поверхности песка, они даже непопытались спастись! Они просто стояли и смотрели на реку, а я убежал!

– Ты сделал это, чтобы увидеть, что произойдет дальше?Ты хотел увидеть, заставит ли их хоть это сдвинуться с места?

– Я поступил так, чтобы освободиться от них, чтобысказать им: «Я не буду больше вас оберегать! Двигайтесь! Говорите!» Я хотелзнать, насколько правдива древняя легенда. А если она отражает истину, думал я,то пусть все мы погибнем в пламени.

Он совершенно выдохся и слабым голосом добавил:

– Ты не можешь увезти отсюда Мать и Отца. Неужели тыдумаешь, что я позволю тебе сделать это? Тебе, который, возможно, не проживет ивека, тебе, сбежавшему от своих обязательств перед обитателями священной рощи!Ты понятия не имеешь, кто такие на самом деле Мать и Отец. То, что поведал тебея, – сплошная ложь.

– Вот что я скажу тебе, – ответил я. – Теперьты действительно свободен. Ты знаешь, что мы отнюдь не боги. И в то же время мыи не люди тоже. Мы не поклоняемся и не служим Матери-земле, потому что непользуемся ее плодами и не возвращаемся должным образом в ее объятия. Мы непринадлежим ей. И теперь я покидаю Египет, не имея перед тобой никакихобязательств, и забираю их с собой, потому что они попросили меня об этом ипотому что я не желаю, чтобы все мы погибли.

Мои слова снова ошеломили его. Каким образом они попросилименя о чем-то? Однако он не находил слов от гнева и охватившей его внезапноненависти. Его буквально переполняли ужасные тайны, суть которых я не в силахбыл уловить. Я был не меньше его образованным человеком, однако он знал о нашихвозможностях то, о чем я и не догадывался. В своей смертной жизни я никого неубивал. Я не знал, как можно лишить жизни живое существо, за исключением техслучаев, когда того требует безжалостная и невыносимая жажда крови.

Ему, однако, были прекрасно известны наши сверхъестественныеспособности. Я увидел, что тело его напряглось, а глаза превратились в узкиещелочки. Я отчетливо ощущал исходящую от него опасность.