– Это действительно так?

Я поняла, что сказала слишком много, разоткровенничалась.

– Мерлин, я сегодня слишком устала для умственных игр.Когда она нам обоим сегодня закомпостировала мозги, один мой друг с самымилучшими намерениями вложил мне в руку крест.

– О боже мой, – сказал он.

Я подняла левую руку, показывая новый шрам.

– Как же вы ее так быстро залечили? У нас раны отосвященных предметов заживают медленно.

Я снова положила руку на руку Дамиана.

– Я не вампир, Мерлин, я некромант. Это всего лишьнекоторый парапсихическй дар. Он не превращает меня в зло.

– А мы – зло? Уже просто потому, что мы – вампиры?

Слишком трудно было мне отвечать на этот вопрос, держа вкаждой руке по вампиру.

– Я слишком устала, чтобы вести сейчас философскиебеседы. На залечивание раны ушло много энергии.

– Мы ощутили, как ты питала ее, – сказал Адонис.

Я снова постаралась не смотреть на него.

– Да, питала, но этого не хватило. Бедной девушке многоэнергии приходится тратить при общении с Дорогой Мамочкой.

– Это от любого много энергии заберет, – сказалМерлин.

Тут я в первый раз подумала: может, он не из вежливости непытался подчинить ничей разум после ухода матери, а потому что боится. Может, внем тоже мало осталось сока – из него, как и из меня, выжали энергию.

– Она умеет питаться от других вампиров, просто касаясьих силы?

– А почему вы спрашиваете?

– Она почти всегда приходит ко мне после того, каккакой-нибудь вампир применяет ко мне силу в серьезных масштабах. Она приходилапосле ментальных игр Белль Морт. Сегодня она пришла после тебя. Она питается отнас при этом?

– Иногда, – ответил он.

– Значит, она не лежит без питания во сне тысячи лет.Она как кошмар – питается твоей же энергией, твоей силой.

– Я так полагаю.

– А почему она вообще впала в сон?

– Почему ты думаешь, что мне это известно?

– Опять уходишь от ответа?

Он слегка улыбнулся:

– Быть может.

– Ты знаешь, почему она впала в сон?

– Да.

– Ты мне скажешь?

– Нет.

– Почему?

– Потому что это не та история, которой мне хотелось быделиться.

– Я ведь могу тебя заставить рассказать.

– Вы можете попытаться выяснить, достаточно ли вашейсилы некроманта, чтобы приказать мне рассказывать.

Я широко улыбнулась:

– Ну, я не настолько амбициозна.

– Просыпается все больше и больше слуг матери. Почтивесь Совет, подобно Белль Морт, считает, что это их растущие силы вызвали слугиз долгого сна.

– А кто из членов Совета в это не верит?

– Поскольку мне запрещен контакт с Советом, откуда мнезнать?

– Оттуда же, откуда ты знаешь мысли Белль Морт.

Он снова улыбнулся той же улыбкой. Наверное, у него оназначит «знаю, но не скажу».

– Вам необходимо снова насытиться, миз Блейк, и мнетоже. Наша добрая мать питалась от нас обоих.

– Она не добрая, и она никогда не была твоей матерью.

Он снова сделал тот же жест руками, который у него означалпожатие плеч.

– Для того, кто я сейчас, она была матерью.

С этим я не могла спорить, потому и пытаться не стала.

– Ты хотел знать, просыпается ли она. Просыпается. Тыговорил, что хочешь знать, так ли велика сила Жан-Клода, что ты мог бы назватьего своим мастером.

– Вы не верите, что я ищу себе мастера?

– Я верю, что единственный мастер, которого тыпризнавал, лежит сейчас где-то в Европе, вторгаясь в мои сны.

Он глубоко вздохнул. Вампирам дышать не надо, воздух имнужен только для речи, но я заметила, что почти все они вздыхают время отвремени. Будто это привычка, которую даже несколько тысяч лет не могутустранить.

Рука Дамиана почти болезненно напряглась у меня на шее. А ябыла абсолютно спокойна, так в чем же дело? Я стала было оборачиваться к нему,но ощутила это – он мне дал ощутить. Я высасывала его энергию. Отбиралаэнергию, которую давала ему, чтобы он жил. А, черт.

В дверь постучали. Клодия посмотрела на меня.

– Проверь, кто там, – сказала я.

Она проверила – отличный телохранитель. Это пришел Натэниел,и она открыла ему дверь. Волосы у него по-прежнему были заплетены в косу, норубашку и жилет он где-то уже потерял. Торс его блестел потом, и сверкаламетистами и бриллиантами ошейник на шее.

– Куда ты рубашку дел? – спросила я.

– А жарко было, – улыбнулся он во весь рот.

– Могу себе представить.

Он подошел ко мне, все так же улыбаясь, только в чутьприщуренных глазах читалась тревога. Чужой человек этого бы не заметил, но яуже не первый месяц тренировалась в чтении по его лицу.

Натэниел обошел стол по широкой дуге, подальше от рукМерлина. Он стал больше личностью и меньше жертвой за то время, что жил у меня.Сейчас он подошел и положил мне на руку ладонь, подсунув под смокинг Ашера.Ощущение прикосновения их обоих будто воткнуло мне штепсельную вилку впозвоночник. Я вздрогнула, но под приливом энергии было ощущение, что она идеттолько в одну строну, ко мне. Черт. Нет, мне точно надо научиться лучшеуправлять этим перетеканием энергии.

– Вы совсем недавно оказались в центре триумвиратасилы, – сказал Мерлин так, будто был в этом уверен и будто это ему былоинтересно.

– Да, мне еще надо учиться.

– Есть способы не дать нашей доброй матери питатьсявашей энергией.

– Я вся внимание.

Он нахмурился, не поняв.

– Я хотела сказать, что с радостью это готова услышать.

Иногда я забываю, что через пропасть в несколько стран илистолетий сленг не очень хорошо доходит.

– Освященный предмет, спрятанный не менее чем под двумяподушками, ее удержит.

– Звучит рискованно, – сказала я, поднимая руку сосвежими шрамами.

От этого движения шевельнулся Дамиан – почти упал. Яощутила, что Натэниел потянулся к нему, и знала, что он обнял вампира за талию.

– Даже вампиры могут так спать, если они веруют и невызывают собственную силу.

Мне нужно было уже кормиться, но я не хотела допустить здесьошибки. Слишком много у меня в постели было вампиров, чтобы рисковать вылезшимне вовремя освященным предметом.