– Ах, мы слышали и про этот ваш пассаж! – воскликнулштабс-капитан, – как это вы там пролежали? И неужели вы так ничего совсем неиспугались, когда лежали под поездом. Страшно вам было-с?

Штабс-капитан ужасно лисил пред Колей.

– Н-не особенно! – небрежно отозвался Коля. – Репутацию моюпуще всего здесь этот проклятый гусь подкузьмил, – повернулся он опять к Илюше.Но хоть он и корчил, рассказывая, небрежный вид, а все еще не мог совладать ссобою и продолжал как бы сбиваться с тону.

– Ах, я и про гуся слышал! – засмеялся, весь сияя, Илюша, –мне рассказывали, да я не понял, неужто тебя у судьи судили?

– Самая безмозглая штука, самая ничтожная, из которой целогослона, по обыкновению, у нас сочинили, – начал развязно Коля. – Это я раз тутпо площади шел, а как раз пригнали гусей. Я остановился и смотрю на гусей.Вдруг один здешний парень, Вишняков, он теперь у Плотниковых рассыльным служит,смотрит на меня да и говорит: «Ты чего на гусей глядишь?» Я смотрю на него:глупая, круглая харя, парню двадцать лет, я, знаете, никогда не отвергаюнарода. Я люблю с народом… Мы отстали от народа – это аксиома – вы, кажется,изволите смеяться, Карамазов?

– Нет, Боже сохрани, я вас очень слушаю, – с самымпростодушнейшим видом отозвался Алеша, и мнительный Коля мигом ободрился.

– Моя теория, Карамазов, ясна и проста, – опять радостнозаспешил он тотчас же. – Я верю в народ и всегда рад отдать ему справедливость,но отнюдь не балуя его, это sine qua.[29] Да ведь я про гуся. Вот обращаюсь я кэтому дураку и отвечаю ему: «А вот думаю, о чем гусь думает». Глядит он на менясовершенно глупо: «А об чем, говорит, гусь думает?» – «А вот видишь, говорю,телега с овсом стоит. Из мешка овес сыплется, а гусь шею протянул под самоеколесо и зерно клюет – видишь?» – «Это я оченно вижу, говорит». – «Ну так вот,говорю, если эту самую телегу чуточку теперь тронуть вперед – перережет гусюшею колесом или нет?» – «Беспременно, говорит, перережет», – а сам ужухмыляется во весь рот, так весь и растаял. «Ну так пойдем, говорю, парень,давай». – «Давай, говорит». И недолго нам пришлось мастерить: он этакнеприметно около узды стал, а я сбоку, чтобы гуся направить. А мужик на ту порузазевался, говорил с кем-то, так что совсем мне и не пришлось направлять: прямогусь сам собой так и вытянул шею за овсом, под телегу, под самое колесо. Ямигнул парню, он дернул и – к-крак, так и переехало гусю шею пополам! И вотнадо ж так, что в ту ж секунду все мужики увидали нас, ну и загалдели разом:«Это ты нарочно!» – «Нет, не нарочно». – «Нет, нарочно!» Ну, галдят: «Кмировому!» Захватили и меня: «И ты тут, дескать, был, ты подсоблял, тебя весьбазар знает!» А меня действительно почему-то весь базар знает, – прибавилсамолюбиво Коля. – Потянулись мы все к мировому, несут и гуся. Смотрю, а пареньмой струсил и заревел, право, ревет как баба. А гуртовщик кричит: «Этакимманером их, гусей, сколько угодно передавить можно!» Ну, разумеется, свидетели.Мировой мигом кончил: за гуся отдать гуртовщику рубль, а гуся пусть пареньберет себе. Да впредь чтобы таких шуток отнюдь не позволять себе. А парень всеревет как баба: «Это не я, говорит, это он меня наустил», – да на меня ипоказывает. Я отвечаю с полным хладнокровием, что я отнюдь не учил, что ятолько выразил основную мысль и говорил лишь в проекте. Мировой Нефедовусмехнулся, да и рассердился сейчас на себя за то, что усмехнулся: «Я вас, –говорит мне, – сейчас же вашему начальству аттестую, чтобы вы в такие проектывпредь не пускались, вместо того чтобы за книгами сидеть и уроки ваши учить».Начальству-то он меня не аттестовал, это шутки, но дело действительноразнеслось и достигло ушей начальства: уши-то ведь у нас длинные! Особенноподнялся классик Колбасников, да Дарданелов опять отстоял. А Колбасников золтеперь у нас на всех, как зеленый осел. Ты, Илюша, слышал, он ведь женился,взял у Михайловых приданого тысячу рублей, а невеста рыловорот первой руки ипоследней степени. Третьеклассники тотчас же эпиграмму сочинили:

Поразила весть третьеклассников,

Что женился неряха Колбасников.

Ну и там дальше, очень смешно, я тебе потом принесу. Я проДарданелова ничего не говорю: человек с познаниями, с решительными познаниями.Этаких я уважаю и вовсе не из-за того, что меня отстоял…

– Однако ж ты сбил его на том, кто основал Трою! – ввернулвдруг Смуров, решительно гордясь в эту минуту Красоткиным. Очень уж емупонравился рассказ про гуся.

– Неужто так и сбили-с? – льстиво подхватил штабс-капитан. –Это про то, кто основал Трою-с? Это мы уже слышали, что сбили-с. Илюшечка мнетогда же и рассказал-с…

– Он, папа, все знает, лучше всех у нас знает! – подхватил иИлюшечка, – он ведь только прикидывается, что он такой, а он первый у насученик по всем предметам…

Илюша с беспредельным счастием смотрел на Колю.

– Ну это о Трое вздор, пустяки. Я сам этот вопрос считаюпустым, – с горделивою скромностью отозвался Коля. Он уже успел вполне войти втон, хотя, впрочем, был и в некотором беспокойстве: он чувствовал, чтонаходится в большом возбуждении и что о гусе, например, рассказал слишком уж отвсего сердца, а между тем Алеша молчал все время рассказа и был серьезен, и вотсамолюбивому мальчику мало-помалу начало уже скрести по сердцу: «Не оттого лиде он молчит, что меня презирает, думая, что я его похвалы ищу? В таком случае,если он осмеливается это думать, то я…»

– Я считаю этот вопрос решительно пустым, – отрезал он ещераз горделиво.

– А я знаю, кто основал Трою, – вдруг проговорил совсемнеожиданно один доселе ничего почти еще не сказавший мальчик, молчаливый ивидимо застенчивый, очень собою хорошенький, лет одиннадцати, по фамилииКарташов. Он сидел у самых дверей. Коля с удивлением и важностию поглядел нанего. Дело в том, что вопрос: «Кто именно основал Трою?» – решительно обратилсяво всех классах в секрет, и чтобы проникнуть его, надо было прочесть уСмарагдова. Но Смарагдова ни у кого, кроме Коли, не было. И вот раз мальчик Карташовпотихоньку, когда Коля отвернулся, поскорей развернул лежащего между егокнигами Смарагдова и прямо попал на то место, где говорилось об основателяхТрои. Случилось это довольно уже давно, но он все как-то конфузился и нерешался открыть публично, что и он знает, кто основал Трою, опасаясь, чтобы невышло чего-нибудь и чтобы не сконфузил его как-нибудь за это Коля. А теперьвдруг почему-то не утерпел и сказал. Да и давно ему хотелось.

– Ну, кто же основал? – надменно и свысока повернулся к немуКоля, уже по лицу угадав, что тот действительно знает, и, разумеется, тотчас жеприготовившись ко всем последствиям. В общем настроении произошел, чтоназывается, диссонанс.

– Трою основали Тевкр, Дардан, Иллюс и Трос, – разомотчеканил мальчик и в один миг весь покраснел, так покраснел, что на него жалкостало смотреть. Но мальчики все на него глядели в упор, глядели целую минуту, ипотом вдруг все эти глядящие в упор глаза разом повернулись к Коле. Тот спрезрительным хладнокровием все еще продолжал обмеривать взглядом дерзкогомальчика.