– Ну что, старик… как поживаешь?

Но голос его пресекся, развязности не хватило, лицо как-товдруг передернулось, и что-то задрожало около его губ. Илюша болезненно емуулыбался, все еще не в силах сказать слова. Коля вдруг поднял руку и провел длячего-то своею ладонью по волосам Илюши.

– Ни-че-го! – пролепетал он ему тихо, не то ободряя его, нето сам не зная, зачем это сказал. С минутку опять помолчали.

– Что это у тебя, новый щенок? – вдруг самым бесчувственнымголосом спросил Коля.

– Да-а-а! – ответил Илюша длинным шепотом, задыхаясь.

– Черный нос, значит, из злых, из цепных, – важно и твердозаметил Коля, как будто все дело было именно в щенке и в его черном носе. Ноглавное было в том, что он все еще изо всех сил старался побороть в себечувство, чтобы не заплакать как «маленький», и все еще не мог побороть. –Подрастет, придется посадить на цепь, уж я знаю.

– Он огромный будет! – воскликнул один мальчик из толпы.

– Известно, меделянский, огромный, вот этакий, с теленка, –раздалось вдруг несколько голосков.

– С теленка, с настоящего теленка-с, – подскочилштабс-капитан, – я нарочно отыскал такого, самого-самого злющего, и родителиего тоже огромные и самые злющие, вот этакие от полу ростом… Присядьте-с, вотздесь на кроватке у Илюши, а не то здесь на лавку. Милости просим, гостьдорогой, гость долгожданный… С Алексеем Федоровичем изволили прибыть-с?

Красоткин присел на постельке, в ногах у Илюши. Он хоть,может быть, и приготовил дорогой, с чего развязно начать разговор, но теперьрешительно потерял нитку.

– Нет… я с Перезвоном… У меня такая собака теперь, Перезвон.Славянское имя. Там ждет… свистну, и влетит. Я тоже с собакой, – оборотился онвдруг к Илюше, – помнишь, старик, Жучку? – вдруг огрел он его вопросом.

Личико Илюшечки перекосилось. Он страдальчески посмотрел наКолю. Алеша, стоявший у дверей, нахмурился и кивнул было Коле украдкой, чтобытот не заговаривал про Жучку, но тот не заметил или не захотел заметить.

– Где же… Жучка? – надорванным голоском спросил Илюша.

– Ну, брат, твоя Жучка – фью! Пропала твоя Жучка!

Илюша смолчал, но пристально-пристально посмотрел еще раз наКолю. Алеша, поймав взгляд Коли, изо всех сил опять закивал ему, но тот сноваотвел глаза, сделав вид, что и теперь не заметил.

– Забежала куда-нибудь и пропала. Как не пропасть послетакой закуски, – безжалостно резал Коля, а между тем сам как будто стал отчего-то задыхаться. – У меня зато Перезвон… Славянское имя… Я к тебе привел…

– Не на-до! – проговорил вдруг Илюшечка.

– Нет, нет, надо, непременно посмотри… Ты развлечешься. Янарочно привел… такая же лохматая, как и та… Вы позволите, сударыня, позватьсюда мою собаку? – обратился он вдруг к госпоже Снегиревой в каком-то совсемуже непостижимом волнении.

– Не надо, не надо! – с горестным надрывом в голосевоскликнул Илюша. Укор загорелся в глазах его.

– Вы бы-с… – рванулся вдруг штабс-капитан с сундука устенки, на котором было присел, – вы бы-с… в другое время-с… – пролепетал он,но Коля, неудержимо настаивая и спеша, вдруг крикнул Смурову: «Смуров, отворидверь!» – и только что тот отворил, свистнул в свою свистульку. Перезвонстремительно влетел в комнату.

– Прыгай, Перезвон, служи! Служи! – завопил Коля, вскочив сместа, и собака, став на задние лапы, вытянулась прямо пред постелькой Илюши.Произошло нечто никем не ожиданное: Илюша вздрогнул и вдруг с силой двинулсявесь вперед, нагнулся к Перезвону и, как бы замирая, смотрел на него.

– Это… Жучка! – прокричал он вдруг надтреснутым от страданияи счастия голоском.

– А ты думал кто? – звонким, счастливым голосом изо всейсилы завопил Красоткин и, нагнувшись к собаке, обхватил ее и приподнял к Илюше.

– Гляди, старик, видишь, глаз кривой и левое ухо надрезано,точь-в-точь те приметы, как ты мне рассказал. Я его по этим приметам иразыскал! Тогда же разыскал, вскорости. Она ведь ничья была, она ведь быланичья! – пояснял он, быстро оборачиваясь к штабс-капитану, к супруге его, кАлеше и потом опять к Илюше, – она была у Федотовых на задворках, прижиласьбыло там, но те ее не кормили, а она беглая, она забеглая из деревни… Я ее иразыскал… Видишь, старик, она тогда твой кусок, значит, не проглотила. Если быпроглотила, так уж конечно бы померла, ведь уж конечно! Значит, успелавыплюнуть, коли теперь жива. А ты и не заметил, что она выплюнула. Выплюнула, аязык себе все-таки уколола, вот отчего тогда и завизжала. Бежала и визжала, аты и думал, что она совсем проглотила. Она должна была очень визжать, потомучто у собаки очень нежная кожа во рту… нежнее, чем у человека, гораздо нежнее!– восклицал неистово Коля, с разгоревшимся и с сияющим от восторга лицом.

Илюша же и говорить не мог. Он смотрел на Колю своимибольшими и как-то ужасно выкатившимися глазами, с раскрытым ртом и побледневкак полотно. И если бы только знал не подозревавший ничего Красоткин, какмучительно и убийственно могла влиять такая минута на здоровье больногомальчика, то ни за что бы не решился выкинуть такую штуку, какую выкинул. Но вкомнате понимал это, может быть, лишь один Алеша. Что же до штабс-капитана, тоон весь как бы обратился в самого маленького мальчика.

– Жучка! Так это-то Жучка? – выкрикивал он блаженнымголосом. – Илюшечка, ведь это Жучка, твоя Жучка! Маменька, ведь это Жучка! – Ончуть не плакал.

– А я-то и не догадался! – горестно воскликнул Смуров. – Айда Красоткин, я говорил, что он найдет Жучку, вот и нашел!

– Вот и нашел! – радостно отозвался еще кто-то.

– Молодец Красоткин! – прозвенел третий голосок.

– Молодец, молодец! – закричали все мальчики и началиаплодировать.

– Да стойте, стойте, – силился всех перекричать Красоткин, –я вам расскажу, как это было, штука в том, как это было, а не в чем другом!Ведь я его разыскал, затащил к себе и тотчас же спрятал, и дом на замок, иникому не показывал до самого последнего дня. Только один Смуров узнал двенедели назад, но я уверил его, что это Перезвон, и он не догадался, а я вантракте научил Жучку всем наукам, вы посмотрите, посмотрите только, какие онштуки знает! Для того и учил, чтоб уж привесть к тебе, старик, обученного, гладкого:вот, дескать, старик, какая твоя Жучка теперь! Да нет ли у вас какого-нибудькусочка говядинки, он вам сейчас одну такую штуку покажет, что вы со смехуупадете, – говядинки, кусочек, ну неужели же у вас нет?

Штабс-капитан стремительно кинулся через сени в избу кхозяевам, где варилось и штабс-капитанское кушанье. Коля же, чтобы не терятьдрагоценного времени, отчаянно спеша, крикнул Перезвону: «Умри!» И тот вдругзавертелся, лег на спину и замер неподвижно всеми четырьмя своими лапкамивверх. Мальчики смеялись, Илюша смотрел с прежнею страдальческою своею улыбкой,но всех больше понравилось, что умер Перезвон, «маменьке». Она расхохоталась насобаку и принялась щелкать пальцами и звать: