В комнатах висели клубы голубого сигаретного дыма. Ярассматривал лица, будто через объектив камеры. Все они были красивы. И всенесовершенны. Голоса слились в бессмысленный оглушительный гул, мысли изстольких голов превратились в хаос. Я потерял чувство равновесия. Мне хотелосьубежать, но я не позволил себе смалодушничать.

Запах еды был отвратительный, запах спиртного показался мнедо странности резким и чужим, словно я за всю жизнь не выпил ни рюмки. Япродирался сквозь толпу, с удовольствием вдыхая лишь один запах – аромат крови,источавшийся из каждого дюйма плоти.

Я увидел невесту в разукрашенной беседке. Невероятнохуденькая – в чем только душа держалась. Хорошенькая. Белое свадебное платье сдлинными кружевными рукавами. Невеста курила сигарету, держа ее в левой руке.Увидев меня, она энергично закивала, словно мы были с ней знакомы, и я прочел вее мыслях приглашение – но что ей от меня понадобилось?

Я не мог отвести от нее глаз, продираясь сквозь толпугостей. Она продела свободную руку мне под локоть, и я уловил аромат ее крови,так и бурлившей жизнью под оливковой кожей.

Невеста затянула меня в большую спальню и заперла дверь назамок. Ее большие черные глаза глядели на меня умоляюще. Размазанная тушь.Капризно надутый красный ротик.

"Ты видел его, этого ублюдка, – она кипела отзлости и сыпала проклятиями. – В день свадьбы он так поступает сомной! – Ее лицо исказилось от ярости. Девушка рванула на мне смокинг ипотянула к кровати. Ее черные волосы выбивались из прически с бриллиантовымизаколками. – Ну, давай, сделаем все быстро, пусть только попробуетвзломать дверь, черт бы его побрал, эту свинью".

Я обхватил ее подбородок правой рукой и повернул к себе.Наклонился и поцеловал невесту в губы. Что для меня значил этот поцелуй? Я уженичего не чувствовал, кроме аромата крови. Наклонился к ее горлу, впился в негозубами изо всех сил, и артерия лопнула, залив кровью свадебное платье, –из нее хлестал самый настоящий фонтан. Девушка, задыхаясь, охнула. Я накрылранку ртом, проклиная себя, свою неловкость, жажду, невезение. Я все пил и пил,не отрываясь. Она безвольно обмякла, словно в экстазе, пока я впитывал чередубанальных безвинных картин, где не было ни зла, ни коварства, ни угрозы, низнаний, ни боли.

А я все продолжал глотать соленую кровь. Я стал рабом этойкрови, слившись с ней в одно целое. Ничего, кроме крови, мне не было нужно.Правда, мне хотелось, чтобы она все-таки не умерла, чтобы на ее белом платье,таком чудесном белом платье, не было крови.

Ее сердце перестало биться – словно задули свечу или спичку.И оживить его было невозможно. Я держал невесту в руках, я тряс ее. Вернись.Произошла ошибка. Ужасная ошибка. Я снова принялся пить, как глупец, пока невыпил все до последней капли. Я съежился. Застонал. В ней не осталось жизни, неосталось ни капли крови. Я тряс ее как куклу. Сломанную свадебную куклу. Онабыла совершенно мертвая! Испорченная прическа, в которой сияли бриллианты.

Кто-то вцепился мне в волосы и отшвырнул так, что я ударилсяо стену. Удар оказался настолько сильным, что я на секунду ослеп и лишилсячувств, а потом в мигающем свете разглядел, как мертвая невеста соскальзывает скровати на пол, и кровь на ее платье, прелестном кружевном платье, прелестномбелом кружевном платье, расшитом блестящим жемчугом, волосы выбились избриллиантовых заколок, хорошенькое личико, не выражавшее больше ни злобы, ниненависти.

От невесты меня оттащила Петрония. Она выволокла меня натеррасу и снова швырнула о стену. На этот раз я почувствовал, что из разбитогозатылка потекла кровь. Я еще не пришел в себя от болевого шока, а онаперебросила меня через перила. Я начал падать вниз, летел к морю и чувствовал,что умираю. Я был наполнен невинной кровью и умирал. Я рыдал и умирал, аневеста, бедная невеста, она была мертва, я бросил ее, залитую собственнойкровью, – бессмысленная, ужасная трагедия.

Я снова оказался в палаццо, и Петрония опять принялась битьменя, проклиная нас обоих за то, что подарила мне бессмертие.

"Идиот, ты убил ее. Идиот, она была всего лишь шлюшкой,и ты ее за это убил! Среди толпы убийц ты выбрал ее. Она была всего лишьшлюшкой. Придурок".

Снова, и снова на меня обрушивались удары – сначала по лицу,потом по ребрам. Было очень больно, но боль – это еще не смерть. Я растянулсяна полу.

"Остановите ее! – ревел старик. – Остановите,остановите!"

"Я привожу тебя поохотиться на свадьбу, где полноубийц, а ты убиваешь невесту! – кипела Петрония. Она пнула меня в лицо. Яперекатился на спину. Она пнула меня в пах. – Тупица, бездарь, недоучка,идиот, неумеха!"

Старик не переставал реветь:

"Пусть она прекратит!"

"А кровь на ее платье! Как тебе это удалось! Дурак,идиот, тупица! Где, по-твоему, ты находишься? И вообще, кто ты такой?"

В конце концов, Арион оттащил ее прочь.

"Это мы виноваты, – сказал он. – Оставили егобез присмотра. Он слишком молод. Нам следовало быть рядом".

Петрония уткнулась в грудь Ариона и по-настоящемуразрыдалась.

Старик тоже начал всхлипывать.

А я лежал на полу и мечтал о смерти.

Господи, как я мог дойти до этого? Как могли мои чувства такменя подвести? Как моя жадность сумела вывести меня на эту опасную тропу? И ятеперь оказался в полной тьме, куда не проникает ни паника, ни волнение.Господи, какая мука. И все же я цеплялся за остатки того, что я есть. Яцеплялся за все то, чем являюсь.

А где-то очень далеко мои родные меня искали. Наверняка. Ипри этом, наверное, говорили:

"Он угодил к аллигаторам. Бедный Квинн. Его большенет".

И меня действительно больше не было.

До восхода Арион отвел меня в подвал под домом и показалсклеп, в котором мне предстояло спать. А еще он просто объяснил, что солнцеможет уничтожить меня, ведь я еще так молод, но, даже когда я достигнупреклонного возраста, такого как у него, я все равно на солнечном свете будутерять силы и отключаться. Арион также сообщил мне, что огонь может означатьдля меня смерть. Но ничто другое не способно меня убить.

Мне показалось, будто я все понял, что, разумеется, былонеразумным с моей стороны. Арион также сказал, что раны, которые нанесла мнеразъяренная Петрония, заживут в течение дня, потому что они не очень серьезныедля такого сильного создания, как я. Еще он пообещал, что придет за мной послезахода солнца, добавив, что я должен его ждать.