– Пожалуй, даже лучше будет сначала позвонить вЛондон, – поправился господин. – Тревога за судьбу мадемуазель Эженимешает мне сосредоточиться на расследовании. Я опишу профессору симптомы травмыи спрошу, действительно ли так уж невозможно вынести больную из дома. Можетбыть, на какой-нибудь узкой доске, придерживая руки и ноги? Доктор Лебрен,конечно, крупнейший авторитет в своей области, но, как большинство французскихсветил, по-моему, имеет некоторую склонность к излишней театральности.

Вспомнив, как беспомощно и грациозно лежала Дэзу-сан подсвоим белым покрывалом, я вздохнул:

– Эта девушка похожа на облетевший лепесток сакуры.Какое печальное и прекрасное зрелище!

До сих пор разговор шёл по-русски, но эту фразу я сказал насвоём родном языке, потому что красивые вещи нужно говорить по-японски.

– Кстаты пло дэвушку, – ответил мне господин сосвоим твёрдым акцентом, который с годами, увы, становится всё хуже. – Мывыслушалы её отца, надо лассплосыть и её. Не мешало бы и поподлобнее поговолытьс доктолом. Но не ланьше, чем я поговолю с плофессолом Смайли.

Он подошёл к аппарату и два раза повернул рычаг, чтобысоединиться со станцией. Я стоял рядом и слушал.

В трубке откликнулся встревоженный мужской голос:

– Allo! Qui est-ce?[35]

– Monsieur Bosco? – удивился господин и извинился– как я догадался, сказав, что хотел попасть на коммутатор, но неправильносделал вызов.

Попробовал ещё раз – трубку снова снял управляющий.

В третий раз то же самое.

Тут между господином и Боско состоялось болеепродолжительное объяснение, после которого Фандорин-доно с обескураженным видомсказал, то есть молвил:

– Плохо дело, Маса. От плана придётся отказаться.Внешняя линия отключилась, работает только внутренняя.

Он выглядел очень расстроенным. Чтобы укрепить его дух, ясказал:

– Настоящий самурай умеет стрелять из ружья, нопредпочитает меч. Потому что старинные методы честней и надёжней. Господин, намс вами случалось распутывать преступления и без междугородного телефона.

Фандорин-доно засмеялся.

– Ты прав. Будем действовать испытанными методами.Начнём с опроса свидетелей.

Не теряя времени мы отправились на третий этаж и первого изсвидетелей, доктора Лебрена, обнаружили в диванной, перед входом в башню.Почтённый врач сидел в кресле и курил – с этой целью, очевидно, он и покинулсвой пост.

– Отлично, – прошептал господин. – Послетого, как я с ним потолкую, попытайся его задержать – чем дольше, тем лучше.

Фандорин-доно хорошо знает французский, но с доктором онразговаривал по-английски, чтобы я всё понял.

Лебрен-сенсей спросил, удалось ли найти бомбу.

Господин ответил, что ещё нет.

Лебрен-сенсей спросил, велика ли опасность, что часовоймеханизм сработает раньше времени.

Господин ответил, что это маловероятно.

Лебрен-сенсей хотел спросить что-то ещё, но на сей разгосподин его опередил.

– Скажите, а где вас застал звонок мсье дез Эссара?

Немного подумав, словно припоминая, врач сказал:

– В клинике. Это было… постойте-ка, у меня как раззакончилась операция по удалению межпозвоночной грыжи, очень интересный случай…Ну да, в шестом часу пополудни. Я дал отцу девушки необходимые инструкции, асам поспешил на вокзал.

– С вами разговаривал сам мсье дез Эссар?

Вопрос привёл доктора в недоумение.

– Ну да, а кто же ещё?

Господин покосился на меня, и я понял, что наступил мойчерёд.

– Уважаемый доктор, – обратился я к французу самымсладким голосом. – Хочу вам рассказать про тяжкие страдания, которыедоставляет мне мой правый седалищный нерв. Как человеку, смысл жизни которогозаключается в излечении недугов, вам это будет очень интересно. Минуточку, я покажувам больное место.

Господина с нами уже не было – он проскользнул в щель, чтобыпоговорить с барышней наедине.

Лебрен попытался последовать за ним, буркнув, что сейчас неимеет возможности осмотреть меня, но я крепко взял его за локоть и со всейвозможной почтительностью попросил:

– Это не займёт у вас много времени. Только взгляните ипощупайте. Я буду говорить, где болит, а где не болит.

Он дёрнулся ещё раз, понял, что так просто от меня неотделается, и со вздохом произнёс:

– Ну хорошо, снимайте брюки.

И здесь я совершил досадную оплошность: выпустил его рукав.Хотя, с другой стороны, как бы иначе мне удалось расстегнуть ремень?

Воспользовавшись свободой, вероломный доктор пробормотал:

– А впрочем, знаете, лучше всё-таки попозже.

И тоже юркнул в проход.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, чтооказалось совсем непросто, поскольку щель ужасно узкая, а мои брюки былинаполовину спущены.

И всё же я с разбега ринулся вперёд и продрался на тусторону удачнее, чем в прошлый раз, хоть это и стоило мне порванной сорочки.

– Уважаемый доктор, если вас не затруднит, я бы хотелуслышать ваше учёное заключение прямо сейчас, – продолжил я как ни в чёмне бывало, отводя Лебрена подальше от господина и девушки.

Она скосила на меня глаза, но гипсовый воротник вряд липозволил ей разглядеть меня ниже пояса, так что приличия нисколько непострадали.

На мою долю выпала очень непростая задача: я должен былтрещать без умолку, чтобы доктор не подслушивал, о чём Фандорин-сан беседует сбарышней, а в то же время не упустить ни единого слова из их разговора – иначекак же я буду потом писать свою повесть?

Благодаря напряжению воли и хорошему слуху, мне это удалось.

Я слышал, как господин спросил:

– Ваш батюшка сам телефонировал мистеру Лебрену?

– Да.

– Откуда вы это знаете? Ведь аппарат находится внизу.

Она задумалась, припоминая.