Бесшумно поднимаюсь с кровати, на голое тело натягиваю только свободные штаны. В такой час прислуга давно уже спит, смущать мне некого.

Босиком шлёпаю через просторную обеденную зону к кухне. Подсветки от вытяжки мне недостаточно. В этой части дома я впервые. Долго шарю рукой по стене, пытаясь понять, где здесь включается свет.

Яркая вспышка резко бьёт по глазам, застав меня врасплох.

– Чёрт! – бормочу зажмуриваясь. – Нонна!

Слабо пахнет сигаретами и кофе. Как будто специально ждала…

– Потрудись объяснить, что эта женщина делает в доме?

Пальцы с хищными чёрными ногтями нетерпеливо барабанят по выключателю.

Брр… Мерзость.

Молча прохожу к холодильнику, беру бутылку воды…

Кому – ей объяснять?! Нет, не хочу.

– Лиам! – рявкает она. – Почему твои сёстры должны утром сидеть с ней за одним столом?

– Будь так любезна, проверь память. У меня нет сестёр.

Достаю из верхнего шкафчика высокий стакан, стараясь не выдать грохотом дверцы, как же Нонна меня бесит.

– Чем дерзить, лучше прислушайся. Хотя откуда тебе знать, что такое забота!

Едва подавляю детский порыв закатить глаза.

– Просто не лезь не в своё дело. Уж это я оценю.

Она переходит на гневное шипение:

– Пока ты живёшь в этом доме – «твои» дела бросают тень на каждого!

Сжав зубы, наливаю воду в стакан, напоминая себе, что это выбор матери и выбор отца. Мои личные антипатии здесь неуместны.

– Я оценил твои высокопарные потуги. На будущее – добавляй конкретики, если уж сотрясаешь воздух.

Холёное лицо Нонны идёт багровыми пятнами.

– Конкретики хочешь? Ладно. Смотри…

– Что я должен увидеть? – скептически забираю протянутый телефон.

– Что ты зря хамишь. Не я твой враг, а детская наивность.

Видео снято со стороны. Но слышимость и картинка достаточно чёткие, чтоб моментально узнать стоящих в профиль отца и… Марину. Даже блуза на ней легко узнаваема – с оторванной пуговицей на манжете, что закатилась куда-то в номере отеля.

Тон разговора подчёркнуто деловой. От равнодушного голоса Марины по позвоночнику ползёт какое-то леденящее тревожное чувство. Но реальная паника накрывает, когда я вслушиваюсь в слова:

– Я всё сделала, как мы договаривались.

– Мой сын вернулся рано.

– Так вышло. Я помню, что должна была провести с ним полную ночь. И всё наверстала! С избытком.

– Хотите почасовую доплату?

– Конечно, хочу…

Внутри меня будто раскручиваются чугунные лопасти, обдувая изнутри могильным холодом.

– Отец у себя? – рявкаю, направляясь к двери.

– Ну-ка быстро сядь, – холодно говорит Нонна, толкая меня в грудь.

Не сажусь, но стою на месте. Внутри меня такая мясорубка, что вдохнуть больно.

– В чём ты собрался его обвинять? – бросает с сарказмом. – Ты не в том возрасте, когда мальчишкам дарят игрушки. Живая кукла для взрослых утех стандартный выбор. Ну что ты смотришь, как с Луны свалился. Ой… или влюбился? А даже если и так. Каждый хоть раз справляет нужду в месте общего пользования. Застегнул ширинку? Иди дальше. Этой грязи не место среди семьи!

– Да пошла ты…

– Ах! Ну, закати истерику. Топни ножкой, и папа продлит абонемент. Лишь бы сынок остался доволен! Что в этом такого, правда?

Отшатываюсь как от оплеухи. Лицо горит, череп раскалывается.

Мне тупо нечего ей возразить.

– Какая же ты тварь, – произношу с отвращением.

Нонна смеётся мне в лицо. Зло и мстительно.

– Я-то как раз вышла за твоего отца далеко не бесприданницей. По любви. А не удачно застряв в очередной койке. Но я не жду, что ты дорос до извинений.

– И не дождёшься. – Толкаю мачеху плечом, проходя мимо.

– Чтобы утром её здесь не было, – кидает мне вдогонку холодно.

Оказавшись в обеденной зоне, с чувством пинаю стоящий в проходе стул. От давления в черепе, кажется, кровь польёт из ушей. Это даже не выстрел в упор. И даже хуже, чем остановка дыхания.

Мне с этим жить… как-то смотреть на Марину…

Вот почему она ничего не ответила на предложение уехать со мной. Знала, что отец такого не допустит! Теперь её поведение становится понятным. И лёгкость, с какой она со мной первый раз переспала, и эти прогулки чёрт знает где до рассвета…

Я наивный? Получается так, если верю в секс по любви. Я не скрывал, что опыта ноль… что весь перед ней как открытая книга… И зная это, Марина вот так использовала меня?! Чтобы содрать за то, чем стала для меня, доплату?

Вероломная гадина.

– Я слышала грохот. Что случилось? – хрипло бормочет Марина, когда я вхожу в спальню. Скользит взглядом по моим детским фотографиям, бледнеет… – Почему я здесь?!

Останавливаюсь у окна, ровно в семи шагах от того, чтобы придушить её.

Перепуганная, смотрит затравленно… Страшно клиента терять? А продаваться было не страшно?! Я бы всё отдал, чтобы ты любила меня бескорыстно. На руках бы носил! Я не сделал ничего, за что меня нужно бояться! Не надо, сука, смотреть на меня ТАК!

Марина откидывает в сторону одеяло и подходит сама, не смущаясь своей наготы. Жмётся ко мне всем своим сонным, горячим, восхитительным телом. И замирает, не встретив от меня реакции.

– И кого ты разочаровать сейчас боишься? Меня или моего отца?

Марина

Лиам всё знает. Неважно, почему и как. Это случилось. Отсчёт секунд в тяжёлой пелене молчания – всё, что нам осталось.

Я жмусь к его горячему сильному телу и не могу вдохнуть. Дикая ситуация. Словно нам рты зашили, страшно заговорить.

– Я часто задавался вопросом, почему в ночь маскарада ты так резко сменила гнев на милость? – заговаривает Лиам механическим голосом. – Ты бы ушла со мной без отмашки отца?

Несчастно смотрю на него снизу вверх.

– Нет.

– Ты бы позволила мне трахнуть тебя, будь я случайным парнем с улицы?

– Нет.

– Ты бы хоть стала со мной разговаривать? – выясняет с непередаваемым садизмом.

– Нет. Не стала бы…

– Будь у тебя возможность отмотать время назад, ты бы себя отговорила отказаться от его предложения?

Внутри меня всё обрывается от того, как хладнокровно и жёстко поставлен вопрос.

– Нет… – потеряв голос, выдыхаю полухрипом.