это было правдой — не знаю. Но всякое магическое барахло они любили ничуть не меньше других собратьев.

Ну и золото. Хотя его любили почти все цивилизованные разумные. Но драконы — особый случай. Золотом они не пользовались. Оно служило им как показатель статуса и власти. Ведь какой дракон самый сильный? Тот, которого ещё не зарезали ради огромной кучи золота, на которой он спит. С таким и драконихи охотнее потомство заведут, и другие драконы уважать больше будут.

Значит, в этом мире аж три Обители. Удобно.

Я выдвинулся в «Обитель Формы». Под грозные крики дракона, клявшегося мне во всех возможных карах, которые он обрушит на меня как только выберется из моей ловушки.

Но я его не слушал и двигался к своей цели.

И вот тут было уже сложнее. Жар снаружи становился всё сильнее. Мне пришлось сильно задействовать печать Велеса. Чтобы ледяная стихия постоянно остужала тело.

Благо, что несмотря на несмотря на постоянно действующие вулканы, ландшафт за четыре сотни лет практически не изменился. Я даже тропинку нашёл, по которой мог дойти до нужной «Обители».

А потом появился и ответ.

Вдоль всей тропы стояли камни, с грубо вытесанными на них лицами — менгиры. В Родном мире были похожие. На острове Пасхи. Здесь они были напитаны маной и, незаметно, одними глазами следили за мной. Думали, что я их не вижу.

Но никакого злого умысла у них не было. Наоборот. Именно они, слегка воздействуя телекинезом, расчищали тропу и расставляли по её краям камни. Облагораживали территорию!

Судя по всему — это были мелкие духи. Я выделил каждому из них по пути по небольшой порции маны, чтобы подпитать их. И они, к слову, смогли её впитать и усвоить. После чего дополнительно расчищали мне путь, в благодарность.

Чем неплохо подняли настроение.

Помогай другим и они будут благодарны. Хотя бы часть из них.

Через пару часов я добрался до неприметной горы, больше похожей на широкий скальный холм. В нём были уже знакомые врата, которые точно так же открылись после подачи в них маны.

А вот внутри было темно. Ни одного факела не горело.

Но что-то тут сразу настораживало.

Мана.

Она здесь была… далека от стандартной. Даже по моим меркам. Потому что в ней ненавязчиво ощущалась тонкая нотка некротики.

Так.

Предки.

Вы что, кроме подчинения демонов, занимались ещё и некромантией⁈ Какого чёрта пустотного⁈ Я вообще в чьё тело попал⁈ Наследника магистра тёмных искусств⁈

Нужно ведь и меру знать! Если распыляться сразу на несколько направлений, особенно условно «тёмных», то где-нибудь непременно ошибёшься. А такая ошибка может стоить дорого.

К слову, об условно «тёмных» искусствах. В Зеркальной Башне их не поощряли.

Почему тогда эти искусства были тёмными лишь условно? Да потому что для борьбы с по-настоящему злыми магами, у нас же — в Башне — существовали отделы, которые эти тёмные виды магии и изучали. И даже применяли. Разумеется, исключительно в благих целях.

За всё хорошее.

И против всего плохого.

Под моим чутким надзором. Хотя лично я такие вещи не любил. Слишком многое повидал, учинённое всякими тёмными магами.

Я нагнал маны стихии света себе в ладонь и стал освещать ею коридор. По которому сразу двинулся в место сосредоточения некротической магии.

Чем дальше я уходил, тем сильнее в воздухе ощущалась смерть. Причём не такая, которая ощущается на кладбище или в морге. А именно в виде стихии. Она же была основой для всех повелителей мёртвых.

Так что я приготовился по полной программе врубиться в строй скелетов, гулей или иной нежити.

Лишь бы, чтоб их, не вампиры. Конечно, их присутствие здесь было наименее вероятно. Но вампиры — это отдельный вид занозы в мягком месте. Потому что они очень чутко чувствовали кровь и могли за доли секунды, даже без внедрения своей маны, воздействовать на кровь живого человека.

Например, вскипятить.

Конечно, не сразу. Обычно на такое у них уходило по минуте. Но даже начало этого процесса — это незабываемо паршивое ощущение.

Но… нет. Это были не вампиры.

Я вошёл в просторный зал. В его центре красовался пьедестал, на котором стоял крупный кованый сундук. А рядом с ним и источник некротической силы.

В рабочем фартуке. С метлой в руке. Насвистывая незатейливую мелодию, подметал пол скелет с ярко зелёными огнями в глазах.

— О, явился не запылился! — вместо приветствия сказал он. Отставил метлу к пьедесталу. И, уперев руки в бока, уставился на меня. — Ну-ка, и какой сейчас год⁈ Вы — Северские — совсем уж безответственные стали! — он начал загибать пальцы. — Клан мой истребили? Истребили. Меня в вечного слугу превратили? Превратили! Теперь ещё и скукой решили уморить⁈ М⁈

— Ты кто вообще такой? — спросил я.

— Кто я такой⁈ — удивился скелет. — Угу… значит ещё и молодёжь свою просвещать перестали! Ну, вашу ж налево, Северские! Так и знал, что так будет! Так, сука, я и знал! — он погрозил небу. А потом зыркнул на меня. — Ну всё, я тебе сейчас всё расскажу! — он хлопнул костяными ладонями.

Проход за моей спиной с грохотом перекрыла каменная стена.

А скелет добавил:

— Пока всё не выслушаешь, хрен я тебя выпущу!

Глава 8

Я сказал:

— Для начала я с большим интересом выслушаю: кто ты? Почему ты — живой труп? Точнее — скелет. И что забыл на моей территории?

— Тогда с этого и начнём! — скелет растёр костяные руки и исполнил театральный поклон. — Барон Игорь Дальний, последний глава рода Дальних и кровный враг Радислава Северского. Человека склочного, с дурным чувством юмора. О качестве его шуток можешь судить прямо сейчас. Одна из них — перед тобой, — и руками он указал на себя.

— Пока не смешно. Но знать бы контекст.

— Ах, видишь ли, мой юный друг. Я, в своё время, занимался не самым общественно-одобряемым видом деятельности, — он сделал вид, что вздохнул. — Возвращал к жизни умерших домашних питомцев. Помогал избавлять города от трупов. Изучал все возможные способы продлить жизнь. Разумеется, как и всегда, нестандартные методы вызвали у обывателей большое возмущение. И они пожаловались твоему предку, что у них в городе бесчинствует некромант! — он фыркнул.

— И что, солгали?

— Смотря с какой стороны посмотреть. Можно ли считать некромантом того, кто стремится не к тому, чтобы подчинить силу смерти ради власти и силы, а наоборот — познав смерть, продлить и улучшить жизнь окружающих?

— Скольких ты убил, чтобы заниматься своими экспериментами? Начнём с этого.

— Ни