– Да вы с ума сошли, товарищ… Здесь грохот такой, чтособственная женка будет рожать в муках – и то не услышишь. Разве сами невидите. Я вообще случайно…

– Случайно наткнулись на тело?

– Ну да Мы же здесь не сидим, мы наверху, в постууправления. Только раз в час спускаемся, механизмы обходим, мало ли что… Вотспустился в очередной раз – так его и увидел. А как увидел – так сам чуть рядомне свалился от ужаса.

– Вы сразу же поднялись к капитану?

– Да не поднимался я. Я же при механизмах… Сообщил поселектору с поста, так, мол, и так, вот он и спустился.

– Моторист позвонил вам в каюту?

– Я был в рубке, – четко, по-военному, ответил капитан.– Наш моторист позвонил именно туда.

– В котором часу это произошло?

– Три пятьдесят. Но разве сейчас это имеет значение?

– Все имеет значение, – наставительно сказал АльбертБенедиктович, – пока мы не выяснили причину смерти.

Призрак возможного убийства коснулся лиц присутствующих, ивсе надолго замолчали. Только адвокат продолжил импровизированный допроссвидетелей. И снова обратился к Аркадьичу:

– Значит, вы действительно ничего не слышали?

– Я же говорил…

– Гм-гм… Действительно, здесь чересчур шумно. – Чтобыкак-то сгладить очередную неловкость, Альберт Бенедиктович снова обратился кнейрохирургу:

– Что вы можете сказать относительно высоты, с которой…м-м… упало тело?

– Ну, судя по внешним повреждениям, метроввосемнадцать-двадцать… Не больше… Хотя я не могу ручаться за это.

Альберт Бенедиктович поднял голову. Следом за ним то жесамое проделали и все остальные.

– Н-да, – промямлил он, – очень неприятная ситуация…Нужно осмотреть все переходы, площадки и лестницы… Возможно, это прольет светна происшедшее.

Это была первая здравая мысль, высказанная толстымадвокатом. Группа добровольцев во главе со вторым помощником тотчас жеотправилась прочесывать машинное отделение сверху донизу, а у трупа осталисьтолько капитан, адвокат, комплекция которого не позволяла скакать по крутымтрапам в поисках истины, губернатор и я с Вадимом.

Вадик уже давно выключил камеру, тело старпома накрыликуском брезента, а мужчины посматривали на меня недружелюбно: я была совершеннолишним элементом, инородным телом, любопытной самозванкой, невесть как попавшейна тризну.

Впрочем, мне было глубоко плевать на то, что думают обо мневсе эти люди. Только один человек интересовал меня сейчас.

Старпом Василий Митько.

О чем он думал перед смертью? И успел ли он понять, чтопроизошло? И кого он видел последним, перед тем как рухнуть вниз с высотышестиэтажного дома?

Не того ли человека, которого так опрометчиво решилшантажировать? Должно быть, они все-таки встретились. Если не в одиннадцать, топозже. Чужая, подслушанная тайна жгла мне душу и наполняла ее тоскливым тягучимужасом. Ничего не нужно делать, никто и никогда не узнает, что ты была напалубе прошлым вечером.

– Что с тобой, Ева? – Голос Вадика вывел меня из оцепенения.

– Это все ужасно…

– Да, ужаснее не придумаешь. – Вадик думал о том, о чемдумали и все присутствующие: погибший на корабле – самый дурной знак, которыйтолько можно себе представить. Перед началом круиза это приобретает почтисимволическое значение. – Черт бы его побрал…

– Ты о ком?

– Да о старпоме, о ком же еще. – В голосе Вадикапослышалась неприкрытая ненависть. – Всю малину поломал, гад! А так хорошо всеначиналось… Как ты думаешь, теперь весь этот малый каботаж отменят?

Своим вопросом Вадик застал меня врасплох: действительно,что в такой ситуации предпримет капитан? С одной стороны – за широкоразрекламированную охоту на тюленей уже заплачены бешеные деньги, и люди,прилетевшие сюда с другого конца страны, вряд ли согласятся проделать такой жепуть обратно, так толком и не выйдя в море…

Но с другой…

Я не отрываясь смотрела на покрытое брезентом тело старпомаВаси и чувствовала, что больше всего мне хочется убраться с этого корабля изабыть как страшный сон и номер моей шлюпки, и номер моего столика вкают-компании, и памятку для пассажиров, которая висит у меня над головой, ирепродукцию Доу “Потерпевшие кораблекрушение”.

Господи, сделай так, чтобы капитан принял решение вернуться!Я мысленно сложила руки в молитве и подняла голову. И тотчас же забыла обо всехсвоих малодушных заклинаниях: Суздалев и нейрохирург (за время его отсутствия явсе-таки успела выяснить, что его зовут Антон) спускались вниз. Но, не дойдяодного пролета до машинного отделения, Антон помахал нам рукой:

– Поднимайтесь наверх! Кажется, все выяснилось. Капитаноставил у тела старпома Аркадьича, сгорающего от любопытства, а мы поднялисьнаверх.

…Через пятнадцать минут все было окончательно расставлено насвои места. Суздалев и Антон без труда нашли пролет, из которого выпал старпом.Он находился как раз у двери в машинное отделение. А каюта Васи Митько,расположенная по правому борту, находилась прямо напротив двери в машинноеотделение. Странным казалось только одно обстоятельство на площадке не горелалампа. И она освещалась только тусклым светом, идущим из недр машинногоотделения. Заграждения тоже были сломаны, и на них висела никому теперь ненужная табличка: “Осторожно” с черепом и перекрещенными костями. Кто-то изкоманды в свое время поленился приварить прутья заграждения, ограничившись лишьтабличкой и веревкой, натянутой на месте отсутствующих перил, и понадеявшись назащитную сетку, которую падающее тело старпома фантастическим образомумудрилось проигнорировать.

– Нарушение техники безопасности, – констатировал адвокат.– А это уже статья… А, впрочем, картина ясна. В стельку пьяный старпом путаетсобственную каюту и дверь в машинное отделение. И, поскольку свет на площадкепролета отсутствует, он пытается найти его…

– Верно, – неожиданно поддержал Альберта Бенедиктовичавторой помощник Суздалев. – Васька верхний свет не переносил, он глаза давнопосадил, еще когда первый год во льдах охотился. Не переносил – и все, так жекак и курево… Только блондинку сорокаградусную уважал… Злодейку с наклейкой.Он, когда в каюту приходил, всегда настольную лампу включал, это егоуспокаивало. Он мне сам об этом говорил…

– Вот видите, – перебил Суздалева адвокат, – теперь всесразу становится на свои места. Старший помощник просто прошел вперед, чтобы,как он думал, включить настольную лампу. Ну и… летальный исход, сами понимаете…Инцидент трагический, но ничего криминального я в нем не нахожу. Капитанунеобходимо опечатать каюту э-э… покойного и позаботиться о его теле. И чтобыдело не приобрело ненужной огласки…