В обед зазвонил ее мобильный. Номер неопределился, выскочили одни восьмерки, как случается, когда из автомата звонят.Странный голос, не понять, то ли мужской, то ли женский, сказал: «Тайноестановится явным».

Вера похолодела.

– Вы кто? – в полнейшем ужасе воскликнулаона.

В ответ полетели гудки. Понятно, какие мыслизаметались в голове девушки.

Около восьми вечера голос прорезался снова.

– Огонь не скрывает следы, – сказал он.

– Что? Что? Что? – принялась бестолкововыкрикивать Вера. – Не бросайте трубку!

– Долгов не пересекал границу и не садился всамолет, – продолжал таинственный некто, – это легко проверить.

– Что вам надо? – взмолилась Вера. –Денег? Сколько?

В трубке раздался треск, и вновь полетеликороткие гудки.

Несколько дней этот самый некто издевался надВерой, звоня ей и произнося жуткие фразы: «На пилке остались отпечатки пальцев– железо не горит»; «Личность человека можно установить по зубам»; «РодителиКирилла поднимут шум уже скоро, забеспокоятся, отчего сыночек им не звонит»;«Не вздумай уволиться, за тобой следят»…

За три дня некто довел Веру (мысленно онастала называть звонившего просто – оно) почти до сумасшествия. У девушкитряслись руки, дергалось веко, пропали аппетит и сон.

– Почему ты не завела себе новуюSIM-карту? – удивилась я.

– Оно запретило. Оно за мной постоянносмотрело, – забубнила Вера. – Могло, например, звякнуть и сказать:«Идешь по улице? Зачем зеленую куртку надела? Такой цвет убийцам не к лицу». Оносразу приказало: «Сменишь номер, мигом новый раздобуду, и еще хуже станет».

– Бред, – пожала я плечами. – Этотвое оно денег не просило?

– Нет, – хмуро ответила Вера. –Потом оно мне велело: «Придешь домой, за трубу глянь».

– Какую?

– У нас на лестничной клетке, – поясниладевушка, – в углу, у окна, здоровенная трубища тянется.

– Ты с дачи съехала?

– Ясное дело, – фыркнула Вера. – Кстарухам вернулась. Кстати, они почему-то присмирели, воспитывать меняперестали. Ах, да это неинтересно… В общем, я туда, куда оно велело, носсунула… мама дорогая!

– Что?

– Пакет там с костюмом оказался. С тем самым,который мы с Кириллом покупали. Внутри еще фотка имелась: мы в кафе сидим, в«Ателло», а упаковка с одеждой на полу. На снимке в углу дата и время.

– Да уж! – выдохнула я.

– Угу, – кивнула Вера. – Получается,все оно про меня знает: где живу, куда хожу, во что одеваюсь. Вот жуть-то где!Поверь, я не убивала ни кота, ни Кирилла. Вернее, не планировала ничегоподобного, не собиралась никого лишать жизни. Да такого просто не могло быть! Ия не сумасшедшая! Просто ужас! Как в кино!

– А почему ты сегодня оказалась под диваном впримерочной кабинке «Зубастого арбуза»?

Вера прикрыла глаза.

– Оно позвонило и спросило: «Тебя еще непоймали? Странно. Хотя, наверное, просто не нашли основную улику».

– А ты как отреагировала?

Верочка скрючилась на стуле.

– Заплакала, стала умолять, мол, оставьте меняв покое. А затем сообразила и закричала: «Ну и какая улика?» И тут оно сказало:«Ты убила Кирилла, решила себя в порядок привести, вошла в бутик, схватилавешалку, вроде на примерку платье, в кабинке причесалась, кровь с рук платкомоттерла и швырнула его под диван. Хочешь остаться в живых, иди, добывайсопливничек. И вообще, лучше тебе повеситься самой, а то в камере пожизненногозаключения очень плохо!»

– И ты поверила в подобный бред?

Вера закивала.

– Ну нельзя же превращаться в идиотку, –вздохнула я, – ночью магазины закрыты.

– А вот и нет, «Зубастый арбуз»круглосуточный.

– Ладно, – кивнула я, – пусть так.Но почему продавцы разрешили ночью войти в пафосный бутик женщине с явнымиследами безумия на лице и с кровью на руках, а? Ты помнишь свой визит вмагазин?

– Нет, – простонала Вера, – очнуласьв домике на полу.

– Так какого черта ты туда вернулась, еслипобежала в бутик приводить себя в порядок?

– Понятия не имею.

– Ладно, есть еще вопросы. У них что, нетуборщицы? Платок спокойно лежал и ждал тебя? И еще. Вот ситуация с котом. Тыего схватила и убила пилкой, так?

– Выходит, да.

– Животное легко с жизнью не расстанется,думаю, несчастный Барсик сопротивлялся изо всех сил.

– Верно, все ноги мне расцарапал, колготкиизодрал, – мрачно подтвердила Вера.

– Значит, твои ноги выглядели ужасно? –уточнила я.

– Ага, все в ссадинах были.

– Или в царапинах?

– Да какая разница! – отмахнуласьсобеседница.

– И все же попробуй вспомнить.

Вера прикусила нижнюю губу.

– Мне Кирилл все ранки зеленкой залил, –в конце концов сказала она, – и мазью какой-то замазал, противной. Вид былужасный, потом пришлось в брюках ходить, но зажило быстро. Нет, ничего провнешний вид ран не скажу, а так – поболело и перестало.

– У тебя кошка когда-нибудь имелась? –поинтересовалась я.

– Нет, – помотала головой Вера. –Почему спрашиваешь?

– Сейчас объясню, только ответь еще на рядвопросов. Руки у тебя после борьбы с котом не пострадали?

– Нет.

– Голова после смерти Кирилла болела хоть раз?

– Нет.

– Где ты лекарства от мигрени брала?

– В буфете, в ящичке.

– Не в аптеке?

– Ну… сначала, конечно, там, а затем уж дома.

– Значит, обезболивающие средства некотороевремя лежали в буфете?

– Не бегать же всякий раз за таблеткой ваптеку, – вздохнула Вера, – да и не продают у нас анальгин порционно.

– Ясненько. Еще моментик. Ты очнулась вкаком-то домике, у двери?

– Да.

– Кирилл лежал в углу?

– Да.

– Лицо в крови, из шеи торчит пилка?

– Да, да!

– Потом вспыхнул пожар?

– Да, да… Я… я… не помню!

– Ты зажигала спички?

– Нет.