его, я же не отозвался. Впрочем, на меня священник и не смотрел. Его внимание приковала моя спутница.

— Значит, глаза не обманули меня, а память не подвела, — довольно сказал он, изучив её. — Доблестный рыцарь, ты действительно Рико, дочь лорда-рыцаря Белафа, первого меча Совета Лордов! Как славно, что мы встретились! Вы крайне похожи. Семейное родство несомненно. Ах, ещё свежо воспоминание Летнего Шествия, которое он возглавлял. Когда лорд-рыцарь проходил мимо Чаш Господних, священное пламя в них вздымалось столбом!

— Отец и впрямь великолепен, — кисло отозвалась Рико.

Не менее раздражённая Нейфила показала жрецу язык.

«Зачем толстяк говорит с нами? Он служит в главном храме, то есть обязан держать руку на пульсе событий и наверняка знает, что Рико в немилости. К чему эта лесть?»

Священник с притворной жалостью вздохнул.

— Если бы все следовали его примеру, Орден обрёл бы невиданное могущество. К несчастью, некоторые распыляют усилия на бессмысленные деяния; проявляют чрезмерное сочувствие к порочным созданиям, которых заперли в особых кварталах. Меня, как часть духовенства, безмерно радует выдающаяся нравственность воинов Господних, однако в преддверии перемен будет необходимо провести черту, которая отделит жалость от предательства. И время это близится. Я переживаю за чистые души, движимые благородством. Мой собственный сын, Веллер, ходит в кварталы, чтобы помочь заблудшим… Но этой практике совсем скоро, в ближайшие дни, придёт конец, и те, кто вовремя не осознает этого и не раскается, могут поплатиться. Меня сын не слышит. Может быть, он прислушается к тебе, рыцарь Рико?

Жрец замолк. Длинная речь вымотала его; напала одышка.

— Отец решил сыграть в открытую? — резко спросила Рико. — Что ещё тебе известно?

Толстяк безмолвно развёл пухлыми руками. Всколыхнулись широкие рукава.

Рико помрачнела. Её пальцы постучали по рукояти меча.

— Тогда… благодарю за предупреждение. Когда я встречу Веллера, то обсужу с ним это.

— Воины Господа шагают по тонкой верёвке, перекинутой через Бездну, — сказал жрец. — От падения их отделяет один неверный шаг, одно неверное решение. Я лишь хочу помочь Веллеру удержать равновесие.

Нейфила подвела итог.

«По сути, он умоляет её убедить его сынка одуматься, пока не началась чистка в рядах алоплащников».

Нужно спешить — переманить на сторону Рико как можно больше людей, чтобы Белафу не удалось отделаться малой кровью.

Тем временем диалог Рико и толстяка сменил направление.

— Я привела кандидата, — объявила она, положив руку мне на плечо. — Надеюсь, после исповеди его сочтут достойным нулевой клятвы.

О нулевой клятве я слышал краем уха от той же Рико: её приносили в качестве подтверждения своих намерений — желания поступить в схолум на правах послушника. Владения огнём она не давала.

— Вообще-то, мы так не договаривались. ­— Я стряхнул её ладонь. — Ты просила меня прийти на правах паломника, чтобы выполнить обещание, данное Апману. Ничего больше.

Рико стрельнула взглядом в жреца, и тот, уловив с полунамёка невысказанную просьбу, нацепил дежурную липкую улыбочку, должную вызвать доверие, но пробудившую во мне только омерзение. Так улыбаются крупные менеджеры, перед тем как подставить конкурента на повышение.

— Чадо, ведомо ли тебе, что отказ исповедоваться в храме Божьем, в особенности пред ликом Алого Пламени, есть тяжкое прегрешение? Боязнь открыться обнажает скверну в душе и помыслах. Исповеди избегают только безбожники и еретики, коим положено строгое наказание. Уверяю, никто не заставит тебя против воли вступить в Орден. Честный разговор пойдёт тебе на пользу, а после, если ты не переменишь мнения, ты будешь волен ступать куда захочешь.

Я посмотрел на толстяка. На Рико, которая лучилась радостью. Она полагала, что достигла цели — довела меня до профессионального промывателя мозгов. Я даже пожалел её на миг: за ней и без того вился длинный перечень проступков перед товарищами.

Но лишь на миг.

Ведь в мои планы входило оттолкнуть её как можно дальше от «правильной» части Ордена.

— Вы же не отстанете, да? — осклабился я. — Силком затащите в свои ряды, если потребуется. Видите ли, я не то чтобы возражаю против поступления в схолум и всё такое… Но вы и сами не захотите иметь со мной ничего общего.

Я глубоко оттянул ворот стёганки, чтобы продемонстрировать россыпь алых кристаллов под ключицей. На их гранях заиграли храмовые огни.

Настоящее осквернение.

— По-моему, ваша вера запрещает эти штуки, так?

Я подмигнул побелевшей Рико.

Глава 10

Какими бы заслугами ни отличился зараженный Мофропатией — даже если тому случалось спасти алоплащника, — в Амадоре, столице Ордена Алого Пламени, правила были едины: любой с признаками Мора отправлялся в особый квартал.

С учётом всех обстоятельств, со мной обращались вполне сносно. Подозванные толстяком храмовые стражи не стали заламывать мне руки, хотя глаза у них сверкали недобрым огнём: как же, порочная душа посмела явиться в обитель святости! Немалую роль в удивительной мягкости алоплащников сыграло присутствие Рико, которая, оправившись от шока, твёрдо заявила, что лично сопроводит меня в особый квартал.

Я был уверен, что, не будь её поблизости, исполненные праведного негодования стражи могли бы попытаться убить меня по дороге, например при мнимой «попытке к бегству». Принадлежали они к радикалам или нет, но мало кто простил бы заражённого, зашедшего в главный храм. Хотя формально больным не запрещалось поклоняться Алому Пламени, такой поступок могли расценить как умышленное святотатство — с соответствующими последствиями.

Рико поступила ровно так, как от неё ожидалось: настояла на том что сама сопроводит меня в моровые трущобы. Немного помявшись, толстяк выделил ей в помощь пару солдат, которые теперь шагали позади. Рико же держалась рядом со мной.

Солнце почти спряталось за горизонтом, рыжим росчерком подкрашивая небосклон, но на улицах было довольно светло. Расставленные тут и там Чаши Господни разгоняли вечернюю темноту.

Нейфила, обосновавшаяся на краю поля зрения, с неодобрением посматривала на меня.

«Что мешало навешать им лапши на уши, попрощаться с Рико и тогда уже идти в трущобы — в облике одного из воинов Ордоуса? Не пойму, зачем так рисковать».

Жизнь без риска — как еда без соли. Правда, Фокс всё-таки дорисковался, в отличие от меня…

Нейфила сердито притопнула.

«Какой ещё Фокс? Снова твои иномирные Шрё-дин-ге-ры? Я вообще-то серьезно».

Я пообещал себе непременно познакомить Нейфилу с лучшими фильмами моего мира, когда мы вернёмся на Землю.

Ладно, давай серьёзно: ты правда думаешь, что жрец так просто отстал бы от меня?

Она смешалась, но быстро нашлась с ответом.

«Ну… Они не отправили бы тебя в схолум насильно!»

Рад, что ты настолько высокого мнения о них.

Нейфила фыркнула.

«Просто пришлось бы выдержать долгую лекцию и исповедь. Священников не зря тренируют трепаться часами».

Вот-вот. Допустим, меня даже отпустили. Что дальше? Рико, добродушная натура, не бросит меня на улице. Она потащит меня с собой, продолжая попытки обратить в свою веру…

«Всё ещё не убедил, что игра стоила свеч».

А я-то полагал, ты не хочешь, чтобы я ночевал с ней под одной крышей.

Лицо Нейфилы слегка зарделось.

«Это совсем… неважно! И вообще, я такого не говорила. Кое у кого чересчур разгулялась фантазия».

Она показала мне язык.

Ох уж это ребячество.

«Не переводи тему».

Представь, что я пошёл бы сдаваться в облике наёмника без неё. Нарвись я на радикала, и тот, чего доброго, решил бы меня сжечь. Рико же защитила меня от перегибов.

«Ну если так повернуть дело…»

Особой разницы, в каком облике я выскользну из трущоб позднее, нет. Приму форму воина Малого Дома, только и всего.

«Ладно, ладно, я поняла. Но… не держи кристаллы на теле слишком долго. Мало ли».

Ничего страшного не случится.

Для того чтобы заставить прорасти кристаллы Морфопатии, потребовалось не так уж много практики. В качестве образца я взял зерно души Наблога. Опыты показали, что они спокойно исчезают, если я того пожелаю. Опасения Нейфилы не имели под собой почвы; бывшая жертва Мора, она чересчур переживала, когда дело касалось болезни.

Успокоившись, Нейфила замолчала. Передо мной встал новый вопрос.

Как воспользоваться тем, что алоплащники поклонялись алтарю Бездны?

Что важнее, почему меня так притягивало к нему? И почему близость алтаря напитала меня энергией?

Что я отличался от других?

Ответ был прост: сущностью безликого.

Выходило, что безликие по какой-то причине напитываются