из кусочков разноцветного стекла. Боковые нефы украшали ряды колон, толстых и тонких, обвитых фантастическими тварями и резными каменными цветами.

Я не мог отделаться от мысли, что Цитадель, насупив брови, неодобрительно взирает на торжество роскоши внизу.

Нейфиле место не понравилось.

«Сердце религии алоплащников — не что иное как пыль в глаза. Помпезность ради помпезности. Они привыкли кивать на свою крепость, когда их обвиняют в расточительности. Но ради чего возводить безумно дорогие церкви, меж тем проповедуя аскетизм?»

Многие верят, что правильный путь тот, который сияет ярче других. А проще всего купить сияние святости деньгами.

За арками и колоннами виднелись широкие двухстворчатые двери, обитые серебряной полосой с замысловатой чеканной письменностью. Подойдя ближе, я разобрал слова: «Вы ступали во тьме, а ныне — в огне Господа; поступайте, как чада Его, ибо Пламя благоволит всякой благости, праведности и истине; обличайте меченых отступников, ибо в них скрывается темнота».

Чем ближе мы подходили, тем сильнее по коже бежали мурашки — не от испуга; от неясного предвкушения. По какой-то причине тяжесть, которая давила на плечи с тех пор, как я выбрался из Бездны, начала отступать. В теле появилась бесшабашная лёгкость, и мне стоило усилий не перейти с размеренного шага на бег.

Быстрее, быстрее, быстрее, взывала сущность безликого. Удивительно, но ему здесь понравилось.

В храме стоял тихий гул. Прихожане прогуливались вдоль стен, склонялись в поклонах перед иконами, суровыми статуями святых и фресками, бормотали заученные молитвы, возносившиеся к купольному своду. Вокруг сновали церковные служащие в аляповатых длинных одеяниях, подолы которых шуршали по отполированному полу.

Разноцветные стёкла, снаружи казавшиеся бессмысленными пятнами, внутри сложились в витражные сцены, которые показывали решимость, раскаяние и гнев.

Горящие чаши располагались так, чтобы их огонь прогонял любой намёк на тень, отчего создавалось жутковатое впечатление нереальности обстановки. Воздух был сухим и очень тёплым.

В центральной части храма высилась статуя — изображение пламени, выполненное из розового мрамора, в котором белели частые прожилки. Оно источало жар, ощутимый даже у входа. Но не это привлекло моё внимание.

За статуей находилась ещё одна дверь, неприметная на фоне вызывающего богатства окружения. Едва я заметил её, как ощутил настойчивый позыв броситься к ней, добраться до того, что пряталось за ней, увидеть, прикоснуться, обнять, завладеть…

Противостоять порыву было тяжело. Я чувствовал себя, как запойный пьяница, нашедший бар с бесплатной выпивкой. Нахлынувший прилив сил едва не вскружил голову.

В горле запершило — уже знакомый признак того, что проснулся Лью’с. В обычно спокойном потрескивающем голосе звенело ликование.

«Я слышу его музыку! Я вижу его след! Как будоражит его зов! Оставь всё, мой хладнокровный друг. Брось любые свои начинания, ибо они обесценились. Поспеши, поспеши, поспеши! Разве ты не понимаешь, к чему подобрался? Я знаю его, я зрел его, я владел им… Я отринул себя, чтобы он принадлежал мне, и без колебаний прошёл бы по этой дороге повторно! Эта власть, эта сила… Пик могущества… Уничтожь всякого, кто вздумает сопротивляться! Я помогу, я отдам себя, лишь бы коснуться снова… Мы сольёмся воедино. Теперь нам не помешают. Мы заполучим то, что спрятали недоумки, противостоявшие мне, отказавшиеся принять мой гений…»

В его сумбурный ропот вмешалась Нейфила, её лицо исказила паника.

«Не слушай его! Не слушай, Каттай! Ты… ты начал превращаться. Не надо, остановись, нельзя, ты погибнешь, эта злобная палка врёт тебе! Он хочет использовать тебя. не знаю зачем, но ему нельзя верить! Ты обречёшь себя на смерть, если не прекратишь!»

По её щекам катились слёзы. В отчаянии она крикнула:

«Герман!»

Это привело меня в чувство. Я обнаружил, что согнулся, зажав рот ладонью, будто меня тошнило. Но правда заключалась в том, что тело распирало от энергии; я боялся, что если распрямлюсь, то она разорвёт меня изнутри, как сжатая до предела пружина, которую отпустили.

Я зажмурился.

Спасибо. Я в порядке. Теперь.

«На секунду я подумала…»

Не волнуйся. Моя воля оказалась сильнее. И не с таким справлялся.

На спину легла рука Рико.

— Такое… бывает, — сказала она. — Те, кто приходит сюда впервые, порой не выдерживают близости с великолепием святыни Господней.

Она понизила голос и закончила со смешинкой:

— Их мутит от дыма.

Что бы со мной ни творилось, это не имело никакого отношения к дурману, витавшему в воздухе. Организм безликого не замечал и куда более страшных ядов. Пробудившийся Лью’с служил дополнительным опровержением.

Он просыпался лишь в местах, где истончалась реальность. Например, в руинах города, отрицавшего законы бытия… Или там, где сильно было дыхание Бездны.

Почему он дал о себе знать здесь, в святилище божества, которое Бездне противостояло?

Я попробовал спросить у жезла, однако он продолжал заваливать меня бессмысленными восклицаниями и обещаниями невиданной власти. Когда я понял, что разум вновь ускользает от меня, то приказал Лью’су заткнуться. Он не послушал, и я обратился к медитации, чтобы очистить сознание.

Постепенно самочувствие пришло в норму. Я по-прежнему слышал причитания жезла, но они отдалились до неразборчивого ропота. С волнами энергии, что грозили захлестнуть с головой, пришлось повозиться дольше, но в конце концов я рискнул открыть глаза и выпрямиться.

Нейфила выглядела так, словно вот-вот рухнет в обморок.

«Ты уцелел… выжил…»

Чёртов храм. Вот уж где не думал встретить Бездну.

Она серьёзно покивала, постепенно успокаиваясь.

«Воистину чёртов. Наверняка притащили в него какой-нибудь могущественный артефакт. Но зачем? Белаф захотел подстроить атаку, чтобы оправдать захват власти?»

Вряд ли. Он и без того на грани того, чтобы стать неоспоримым лидером.

Я помассировал виски. Рико протянула мне флягу. Я принял её и сделал пару жадных глотков. Першение в горле утихло.

— Ты бы видел себя сейчас, — сказала она, когда я напился. — Бледный как полотно. Лучше бы тебе быстрее прийти в себя, не то могут заподозрить неладное — что ты грешник или кто похуже…

— Какой ужас.

Мы помолчали.

— Так это здесь проходят посвящение? — наконец спросил я. — Храм закрывают для обычных посетителей или дают им посмотреть на церемонию?

— Нет-нет, посвящение проходит в особой комнате, куда послушников отводят по одному, — тут же откликнулась Рико. — Там они молятся перед священным образом Господа, пока Он не снисходит до того, чтобы одарить их.

Не понять, то ли она была рада тому, что я оживаю, то ли моему интересу к религии.

— А бывали ли случаи, когда послушник не получал дара?

— Мы тщательно отбираем кандидатов, — покачала головой Рико. — К образу допускаются достойнейшие из достойных. Милостью Божьей ещё никого из них не отвергли.

А есть ли кому отвергать?

Больше я не сомневался: некому. Храм пропитался силой Бездны настолько, что сам по себе мог считаться её крохотным владением. Чтобы бог, который ставит целью искоренение скверны, позволил это, он должен быть мёртв — или никогда не существовать.

На очередном привале я как-то поинтересовался, насколько часто Алое Пламя проявляет себя среди смертных. Рико с радостью объяснила: на важные праздники в небе разгорается зарево с его символом. Очевидно, что этот фокус мог устроить любой мало-мальски умелый алоплащник.

Что же до людей, утверждавших, что услышали божественный глас, который явил им откровение… И на Земле такие случаи не были редкостью. Питало ли их невежество или обман ради наживы и оправдания своих поступков — вопрос отдельный.

Вывод напрашивался сам собой.

Огненный дар алоплащники получают от артефакта — иными словами, такого же алтаря, который используют Великие Дома.

Нейфилу моя догадка развеселила. Она захихикала.

«Подумать только, эти фанатики сражаются за то, что поклялись искоренить! Потрясающе. Как считаешь, что сделает Рико, если ей об этом сказать? Ударится в отрицания? Или нападёт, взбешённая ересью? А вдруг поверит и пойдёт донимать иерархов?»

Уверен, они в курсе.

— Дай угадаю, — произнёс я, ткнув в сторону двери за центральной статуей, — ваша комната для молитв там.

— В-верно, — озадаченно моргнула Рико. — Ты был тут раньше? Или тебе кто-то рассказал?

— Подсказала интуиция.

Это не убедило Рико, но от дальнейших расспросов меня спасло появление жреца — тучного немолодого мужчины в расшитой золотыми нитями рясе. Он приблизился к нам, переваливаясь с боку на бок и утирая со лба крупные капли пота.

— Благословенны будьте, чада пламени, — провозгласил он, неопределённо пошевелив пальцами над нами.

Я решил, что так он изобразил осеняющий жест.

Рико без особой охоты поприветствовала