Как видите, не только я одна думала, что удар молочником — ипоследовавшее за этим разъяснение ему того, что в доме произошли изменения, —имел какое-то отношение к его проблемам. Я все так же молчала, ждала,собирается ли он заснуть или снова попытается поднять на меня руку. Он лежалголый, и я знала, куда нанесу первый удар, если он все же попытается. Оченьскоро послышался его храп. Не знаю, было ли это последним разом, когда Джопопытался быть мужчиной со мной, но если это и не так, то очень близко к тому.

Никто из его друзей даже не догадывался о случившемся — иуж, конечно, он ни под каким соусом не рассказал бы им, что его жена вытряслаиз него душу ударом кувшина, а его ваучер больше никогда не поднимет головку.Кто угодно, только не он! Так что когда другие рассказывали, как они избиваютсвоих жен, Джо тоже распространялся о том, как проучил меня за то, что я невовремя открыла рот или купила себе новое платье, не спросив у него разрешения.

Откуда я знаю? Ну что ж, иногда я держала открытыми уши, ане рот. Я знаю, слушая меня весь вечер, трудно в это поверить, но это правда.

Я помню, как однажды, когда я работала у Маршаллов, — Энди,ты помнишь Джона Маршалла, он еще все время говорил о постройке моста наматерик? — у входной двери зазвонил колокольчик. Во всем доме я была одна и,поспешив к двери, споткнулась о ковровую дорожку и упала, сильно ударившись окаминную полку. На руке остался огромный синяк, как раз повыше локтя.

А через три дня, когда синяк из темно-коричневогопревратился в желто-зеленый, как это обычно бывает, я натолкнулась на ИветтАндерсон. Она выходила из магазина, а я входила. Она посмотрела на синяк, акогда заговорила, то голос ее так и дрожал от сочувствия. Только женщина,увидевшая нечто, сделавшее ее счастливее, чем свинью, валяющуюся в луже, можетговорить таким тоном.

— Какие же мужчины ужасные, Долорес, — сказала она.

— Ну что ж, иногда да, но иногда и нет, — ответила я. Я неимела ни малейшего представления, о чем это она говорит, — меня больше всеговолновало, успею ли я купить свиные отбивные или их расхватают до меня.

Иветт погладила меня по руке — той, на которой не былосиняка, и сказала:

— Мужайся. Что ни делается, все к лучшему. Я пережила такое,кому как не мне знать. Я помолюсь за тебя, Долорес. — Она произнесла эти словатак, будто дала мне миллион, а потом пошла своей дорогой. Заинтригованная, явошла в магазин. Я могла бы подумать, что она потеряла разум, но любому, ктопровел с Иветт хотя бы один день, ясно, что терять там абсолютно нечего.

Я стояла, наблюдая, как Скиппи Портер взвешивает отбивные,на руке у меня висела хозяйственная сумка. Я сделала уже половину покупок,когда до меня наконец-то дошло. Откинув голову, я рассмеялась, смех исходил изглубины души, так смеются, когда абсолютно не могут сдержаться. Скиппиоглянулся на меня и спросил:

— С вами все в порядке, миссис Клейборн?

— Да, — ответила я. — Просто я вспомнила одну смешнуюисторию. — И снова зашлась смехом.

— Хорошо, коли так, — согласился Скиппи и снова повернулся квесам. — Да благословит Господь Портеров, Энди; сколько я их знаю, это покрайней мере единственная семья, которая знает, как делать свое дело. — А я всееще заливалась смехом. Несколько людей посмотрели на меня, будто я сошла с ума,но меня это не волновало. Иногда жизнь настолько чертовски забавная штука, чтовы просто должны смеяться.

Иветт была замужем за Томми Андерсоном, а Томми был одним изсобутыльников Джо и его партнером по игре в покер в конце пятидесятых — началешестидесятых. Они собирались у нас дома, чтобы обмыть последнюю сделку Джо — онпродал старенький пикап. У меня был выходной, и я вынесла им кувшин с чаем сольдом в надежде удержать их от выпивки хотя бы до захода солнца.

Скорее всего, Томми увидел синяк, когда я разливала чай.После моего ухода он, наверное, спросил Джо, что случилось, а может, простонамекнул. В любом случае, Джо Сент-Джордж не был приятелем, упускающимвозможность — по крайней мере, не такую. Когда я обдумывала это по дорогедомой, меня интересовало одно: что Джо сказал Томми и другим, что, по егословам, я сделала — забыла поставить его тапочки на печку, чтобы они былитеплыми, когда он станет надевать их, или слишком разварила бобы, готовя всубботу ужин. Что бы там ни было, Томми пришел домой и сказал Иветт, что ДжоСент-Джорджу пришлось немного проучить жену. А я лишь всего-навсего ударилась окаминную полку в доме у Маршаллов, когда бежала открывать дверь!

Вот что я имела в виду, когда говорила, что замужество имеетдве стороны — внешнюю и внутреннюю. Люди, живущие на острове, смотрели на нас сДжо так же, как они смотрели и на другие семейные пары нашего возраста: неслишком счастливые, но и не слишком несчастные — просто как на двух лошадей,тянущих одну тележку… они могут не замечать друг друга, как раньше, они могутне ладить друг с другом, как ладили раньше, когда действительно замечали другдруга, но они все равно идут бок о бок по дороге, как если бы они шли по ней,продолжая любить друг друга.

Но люди — это не лошади, а семья — это не повозка, хотя мнекажется, что именно так это иногда выглядит со стороны. Люди на острове ничегоне знали о молочнике или о том, как Джо плакал в темноте и говорил, что лучшебы он никогда не видел моего уродливого лица. Но и это было не самое ужасное.Самое худшее началось через год после прекращения нашей возни в постели. Развене смешно, как люди смотрят на вещи и делают абсолютно неправильные выводы,почему это случилось. Но это вполне естественно, если помнить, что внутренняя ивнешняя стороны брака не очень-то совпадают. То, что я собираюсь рассказатьсейчас, касалось только нас, и до сегодняшнего дня я думала, что это никогда невыплывет наружу.

Оглядываясь назад, я думаю, что проблема по-настоящемувозникла в 1962 году. Селена только что поступила в среднюю школу на материке.Она стала очень хорошенькой, и я помню, что в то лето, после первого годаобучения, она была более дружна с отцом, чем в предыдущие несколько лет. Ябоялась переходного возраста Селены, предвидя ссоры между ними, когда онаначнет подрастать и сомневаться в правильности его суждений, а этого Джо непотерпел бы — ему казалось, что он имеет все права на нее.

Однако вопреки моим опасениям между ними установилисьтеплые, дружественные отношения, и она часто наблюдала, как он работает всарае, или устраивалась на ручке его кресла, когда мы смотрели телевизор повечерам, и во время рекламных пауз спрашивала о том, как прошел его день. Джоотвечал ей спокойным, задумчивым голосом, от которого я уже отвыкла… но все ещемогла вспомнить. Я помнила его со времени учебы в школе, когда я сказала ему освоем положении, а он согласился взять меня в жены.

Одновременно с этим Селена все больше отдалялась от меня. О,она по-прежнему помогала мне по дому, а иногда рассказывала о том, как прошелее день в школе… но только если я уходила на работу или расспрашивала ее.Холодность появилась там, где ее раньше не было, и только намного позже я началапонимать, как все сходится и что корни ведут к той ночи, когда она вышла изсвоей спальни и увидела нас: папочку, прижавшего руку к окровавленному уху, имамочку, стоящую рядом, с занесенным над его головой топориком.