— Кабинку.

Маруся старалась сделать вид, что ей наплевать, но глубоковнутри у нее все перевернулось от удивления.

— И воду она убрала и осколки. Я только помогал.

— Так ты был там?

— Ну… я это… Я не смотрел. Честно…

Так вот чей голос она слышала. До сих пор Маруся надеялась,что это был кто-то другой или вообще звуковая галлюцинация.

— Алиса хорошая. Просто она не любит людей, но еслинадо, она добрая.

Прекрасная характеристика.

— Ну, не добрая, но… хорошая. В общем…

— Понятно.

— И очень умная.

— Ага…

— Самая умная в нашей школе. И еще…

Странная вещь ревность. На самом деле этот Носов не вызывалу Маруси никаких нежных чувств, но сейчас, когда он нахваливал другую девчонку,Маруся совершенно отчетливо почувствовала неприятный скрежет на сердце. Ладно,надо быть честной перед самой собой — все это время ей казалось, что дылдавлюбился в нее с первого взгляда и сохнет от безответного чувства. Теперьвыясняется, что любит он вовсе не ее. И это было очень, очень, очень поганоечувство.

— Я все поняла про Алису, можешь не продолжать.

— И красивая.

— Все!

— Ну…

— Все!

— Ну, все так все. Я просто это…

— Это-это… Ты что, заика?

— Я?

Маруся отвернулась и стала смотреть на приближающийсятрамвай. Он медленно полз по раскаленным рельсам, и Марусина фантазия мгновеннопереместилась в область ощущений неодушевленных предметов. Как больно, должнобыть, ползти по таким горячим железкам? Куда естественней было бы, если бтрамвай бежал и на бегу подпрыгивал… Проклятый Нос. Испортил настроение.

Всю дорогу до школы они молчали. Маруся забралась на заднеесиденье, развернулась вполоборота и смотрела в окно. Носов уныло висел,зацепившись обеими руками за перекладину, и смотрел на Марусю.

Маруся знала, что он на нее смотрит, поэтому ни разу необернулась и только вытянула свои загорелые ноги — смотри, дурак, кто тут самыйкрасивый. Мысль о том, как безжалостно она разобьет ему сердце, оказывалабыстрый терапевтический эффект. На какое-то мгновение возникла идея остатьсятут на недельку, вскружить всем голову и внезапно исчезнуть, но потом эту идеюперебила мысль об Илье и о том, что он любит Алису, и ненависть к Алисе, илегкое угрызение совести за то, что она ненавидит человека, спасшего ей жизнь.Ну и что? Попробуйте любить того, кого все считают лучше вас — получится? Аесли честно?

— Э…

В переводе с «носовско-дылдовского» это «э» могло означатьтолько одно — «приехали». Маруся встала и вышла из трамвая.

Первое, что бросилось, нет, не в глаза, а в нос — был запах,как бы это помягче выразиться… навоза. Неожиданный запах для города ученых,надо сказать. Маруся остановилась около огромной кучи, похожей на муравейник.Можно было бы догадаться, что это за куча, если бы не ее размер. Высотой онабыла метра полтора и с тем, кто мог навалить такое, не справлялась дажеМарусина фантазия. Возле кучи оживленно спорили два мальчика лет десяти. Уодного из них в руках была странная штука, похожая на высокую и узкую кастрюлюс ручками, внутри которой был спрятан ярко-синий прожектор с лопастями, как увентилятора.

— А я говорю, схлопнет!

— Ни фига не схлопнет.

— Схлопнет!

— По частям схлопнет, а целиком не схлопнет.

— Спорим, что схлопнет?

— На что спорим?

— Если схлопнет, то схлопнет, а если не схлопнет, то…

— Так! — прервал мальчишек Носов. — Что этовы задумали?

Мальчишки испуганно отступили назад. Видимо, они былинастолько увлечены беседой, что не заметили, как к ним подошел кто-то еще.

— Ничего не задумали!

— Он говорит, что если по куче выстрелить из «пушки»,то она схлопнется, — выкрикнул один из спорщиков.

Мальчишка с «кастрюлей» рассерженно опустил оружие к земле.

Носов даже всплеснул руками. Чего именно он испугался,Маруся не поняла, но вид у него был крайне взволнованный.

— Да ты! Ты… Ты просчитал вероятность?!

— На прошлой неделе я пробовал схлопнуть…

— Нет, нет, нет. Ты… ох! Да как же…

Носов выдернул «кастрюлю» из рук ребенка и укоризненнопокачал головой.

— Нельзя применять «пушку» без предварительногорасчета.

— Но я…

— А если ты ошибся?

— Тогда она просто не схлопнется.

— Или схлопнешься ты!

— Но я…

— Или ее разнесет в радиусе трех километров, и потомкое-кто будет вынужден отмывать всю школу от навоза!

— Тогда уж лучше пусть я схлопнусь! — в ужасезакричал мальчишка.

Разговор прервал невероятно громкий гул. С таким звукомдолжен был падать реактивный самолет, никак не меньше. Земля задрожала, сталотемно и, кроме шуток, страшно! Маруся зажмурилась. Мальчишки, однако ж,смеялись, поэтому, постояв секунду и приготовившись к смерти, Маруся осторожнооткрыла глаза. Неприятно было это осознавать, но смеялись над ней.

— Что?

Маруся смутилась и постаралась принять максимальноневозмутимый вид.

Мальчишки стали хохотать еще сильнее, но самое противное,что Нос смеялся вместе с ними.

— Что?! — совсем рассерженно выкрикнула Маруся ина всякий случай обернулась.

— Что… Что это?!

Злость как рукой сняло. На смену ей пришло то самоеудивление, от которого расслабляются мышцы лица и повышается внутриглазноедавление. Иными словами, Маруся стояла, открыв рот и вытаращив глаза. А прямоперед ней, но куда в более спокойном состоянии, стоял огромный, нет, не так,ОГРОМНЫЙ мохнатый слон с ОГРОМНЫМИ бивнями. Это… Это был…

Секундная вспышка в голове — и Маруся вспомнила рисунок нафутболке Ильи. Это был мамонт.

— Мамонт?

Маруся читала про то, что ученые пытаются клонировать этовымершее животное по останкам мамонтенка Димы. Она даже видела его впалеонтологическом музее. Но представить себе такое…

Мамонт был ростом с двухэтажный дом, а прямо на его головесидела миниатюрная (или так казалось из-за разницы в росте) белобрысая девочка,которая невозмутимо ела эскимо.