— Митри-и-ич…

Нос подошел к мамонту и погладил его по волосатой коленке.

— Хоро-о-о-оши-и-и-ий…

Маруся закрыла рот. Митрич… Сын, точнее клон того самогоДимы? Ну-ну… Сколько же лет его прятали, если он вымахал до таких размеров…

— Он взрослый?

Вместо ответа Митрич задрал хобот и еще раз оглушил Марусюсвоим жутким ревом. Здесь больше всего подходит выражение «уши свернулись втрубочку». Для пущей надежности Маруся прикрыла их ладонями и опятьнепроизвольно зажмурилась. Какой кошмар!

— …сказать, что взрослый…

Маруся открыла глаза. Первая часть фразы растворилась вдецибелах, но смысл она уловила.

— А это… — она показала на полутораметровый«муравейник», — его?

— Его! — не без гордости ответил Нос.

Парадоксально, но иногда даже такие вещи вызывают, нет,восхищение — не то слово… Уважение?

— Круто…

— Это еще не самое страшное, — вступил в разговородин из мальчишек. — Вот колония летающих белок…

— Да-а-а… — с видом знатока поддержал его второймальчик.

— Этот хотя бы локально.

— Ага.

— Много, но локально.

— И редко.

— Не часто, да… А эти… — мальчишка покачалголовой, — повсюду!

— И каждые полчаса.

— А то и чаще.

Совершенно потрясенная Маруся обернулась к Носу.

— И что… вы всем этим занимаетесь? — шепотомспросила она.

— Это часть работы. Профессор даже выдал грант нарешение проблемы утилизации…

— Обалдеть. А ничем другим вы не пробовали заниматься?

— Ну, это же… Нет. Ты не понимаешь. То есть… Тыпонимаешь, что это мамонт?

— Это я понимаю.

— А это… часть мамонта. Ну, точнее… скажем так… частьпроекта.

Вот, Маруся. Вот до чего ты докатилась. Решение проблемыутилизации отходов крупного, как бы его назвать-то? Лохматого скота.

Маруся еще раз внимательно посмотрела на животное. Обычно,когда люди видят что-то необыкновенное, у них в голове происходит помутнениерассудка, не зря в таких ситуациях говорят «уму непостижимо». Они перестаютадекватно воспринимать действительность, ибо действительность перестает бытьадекватной. Они могут выбежать в поле, чтобы сфотографировать приземлениелетающей тарелки, или броситься с видеокамерой под смерч, или просто стоять,разинув рот, и смотреть на семидесятиметровую волну во время цунами.

Удивляться можно чему-то странному, но объяснимому —например, если собачка станцует на задних лапках. Однако если после этогособачка попросит у вас закурить, вы не удивитесь, вы будете стоять и смотретьна нее, стоять и смотреть, и думать: «Это собака. Она разговариваетчеловеческим голосом. И курит!» Но никакого удивления. Возможно, это называетсяшок.

Так вот. Стоять рядом с пятиметровым мамонтом, последний изкоторых вымер десять тысяч лет назад, — это шок. Сначала вы как бы ничегоне чувствуете. Ну, мамонт и мамонт. Офигенно здоровущий мамонт. Просто с умасойти, какой здоровущий мамонт. Потом начинаете рассматривать его болеевнимательно. Он не похож на картинки из учебника. Не похож он и на мамонтов измультфильмов, не похож на компьютерных мамонтов, на игрушечных, навосстановленных по скелету…

Длинная, почти черная шерсть, которая распадается насосульки — вроде дрэдов. Челка, полностью закрывающая глаза. Уши маленькие ииз-за шерсти их почти не видно. Густой шерстяной покров на ступнях… Господи,как же это называется у мамонтов. Ну, пусть будут ступни. Хвоста нет. Хобот нетакой уж и большой, а вот бивни — огромные. Из-за лохматости он выглядит ещеболее крупным, он похож на дом — такой мохнатый дом с очень громким ревом.После детального осмотра шок отступает. И наступает еще более сильный шок. Этоприходит осознание. Да, да. До этого вы ничего еще не осознавали. Вы простопытались примириться с картинкой, которая нарисовалась у вас перед глазами,пытались проанализировать ее, чтобы постичь. И вот когда постигли, только тогдаи наступает настоящее…

— Это же мамонт!

Маруся поняла, что снова стоит в оцепенении и не замечаетничего вокруг. Какие-то люди возятся рядом, что-то говорят, жестикулируют…

— …сверхскоростные самолеты, поезда, клонирование,лекарства от рака, вот-вот откроем телепортацию…

Нос воодушевленно перечислял изобретения последних лет изагибал пальцы.

— …искусственные органы, межгалактические станции, мыдаже научились добывать полезные ископаемые на Луне…

С невероятным усилием Маруся перевела на него взгляд ипопыталась сконцентрироваться.

— А проблему отходов решить не можем, — закончилсвою пламенную речь Нос. — Парадокс.

Маруся, молча, кивнула.

— Вообще-то это девочка.

— Что?

— Митрич.

— Девочка?

— Название проекту придумали до его рождения. То естьее. То есть сначала придумали, что это будет Митрич, а уже потом она родиласьна свет.

— А почему не переименовали?

— Зачем?

Искреннее удивление на лице. И правда, зачем? Все-такиученые совершенно отдельный вид людей. А может, и не людей. В эту тему лучше неуглубляться.

— Пойдем отсюда, а то глаза уже щиплет.

Школа была похожа на огромный кубик Рубика, который уронилис неба. И поэтому он рассыпался на разноцветные секции: тут красная, тут в дваэтажа белая и синяя, тут оранжевый кубик вонзился в землю под углом в 30градусов, а тут — сразу три желтых секции в ряд. Некоторые секции объединялисьв сложные геометрические фигуры, другие валялись по отдельности. Все это былоразбросано в высокой зеленой траве и напоминало скорее гигантскуюхудожественную инсталляцию, но никак не корпуса школы.

По непонятной причине у Маруси снова разболелся правый глаз.Сначала он начал слезиться, потом чесаться, потом расчесался до того, что,казалось, он вот-вот вывалится или лопнет. Маруся даже прикрыла его рукой —чтобы, если все-таки вывалится, не потерялся в траве. Нос медленно плелся потропинке и смотрел себе под ноги. Маруся шла за ним и старалась уже никуда несмотреть. Дойдя до красной секции, Нос обернулся.

— Что там у тебя?