– Нет, – покачал головой он. – Я могу добесконечности рассказывать тебе разного рода истории, но они никогда не заменятопыт реальной жизни. Поверь мне, я уже пытался избавить других от необходимостипрожить реальную жизнь, однако ничего хорошего из этого не вышло. Я не в силахнаучить тому, чему учит жизнь. Я не должен был в столь раннем возрасте брать ксебе Армана, и века, проведенные им в безумии и страданиях, до сих пор служатмне укором. Заставив его выйти и жить в современном Париже, ты сделал емувеличайшее одолжение, но я боюсь, что для него это уже слишком поздно. Поверьмне, Лестат, это непременно должно случиться. Ты просто обязан прожить этотпериод человеческой жизни, ибо те, кто лишается его, чувствуют себянеудовлетворенными до тех пор, пока все-таки не получают возможность егопрожить. Либо они погибают.

– А как же Габриэль?

– Габриэль успела прожить жизнь и даже почти умереть. Унее хватит сил, чтобы снова вернуться в этот мир тогда, когда она посчитаетнужным сделать это. Либо она всегда будет ходить по его краю.

– Ты думаешь, она когда-нибудь вернется?

– Не знаю, – промолвил он. – Я недостаточнохорошо понимаю Габриэль. Однако у меня уже есть некоторый опыт – она слишкомпохожа на Пандору. А Пандору я никогда не мог понять до конца. Суть в том, чтобольшинство женщин, будь они смертными или бессмертными, – существаслабые. Но уж если они наделены силой, то становятся совершеннонепредсказуемыми.

Я покачал головой и на минуту прикрыл глаза. Я не хотелдумать о Габриэль. Что бы мы здесь ни говорили, Габриэль больше нет.

К тому же я никак не мог смириться с мыслью о том, чтодолжен уехать. Я был здесь как в раю. Однако я не стал продолжать спор. Я знал,что его решение окончательно, но был уверен, что Мариус не будет принуждатьменя к отъезду силой. Он подождет, пока я начну всерьез беспокоиться о своемотце и в конце концов явлюсь сам, чтобы сообщить о своем отъезде. Значит,впереди у меня есть еще несколько ночей.

– Да, именно так, – подтвердил он мягко. – Ктому же мне необходимо рассказать тебе еще кое-что.

Я открыл глаза и увидел, что он смотрит на меня с выражениемтерпения и симпатии на лице. Меня вдруг охватило болезненное чувство любви кнему, такой же сильной, какую я испытывал только по отношению к Габриэль. Кглазам подступили слезы, и мне стоило больших усилий сдержать их.

– Ты многое узнал от Армана, – произнес он твердымголосом, словно пытаясь помочь мне в моей внутренней борьбе с самимсобой. – Еще большему ты научился самостоятельно. И тем не менее естьнечто такое, чему могу научить тебя я.

– Я слушаю.

– Прежде всего я должен сказать, – продолжалон, – что ты обладаешь поистине выдающимися способностями. Однако вближайшие пятьдесят лет тебе едва ли удастся создать кого-либо равного по силетебе или Габриэль. Твое второе создание не обладало и половиной возможностейГабриэль, а последующие будут еще слабее. Та кровь, которую ты получил от меня,окажет на тебя влияние. Если ты… если ты получишь кровь Акаши и Энкила – арешать предстоит тебе, – их кровь тоже изменит тебя. Но это не повлияет натвою способность создавать себе подобных, каждое новое твое создание будетслабым. Однако нельзя однозначно утверждать, что это плохо. В законах старыхобществ, гласивших, что могущество и сила должны приходить с возрастом, быласвоя мудрость. Кроме того, существует и другая древняя истина: никто не знает,почему в одних случаях мы создаем титанов, а в других – слабоумных идиотов.

Так или иначе, случится то, что должно случиться, но тебеследует тщательно отбирать своих будущих спутников. Отдавай предпочтение тем,на кого тебе приятно смотреть, чей голос тебе нравится слушать, тем, ктообладает душевными глубинами, которые тебе хотелось бы познать. Словом, тыдолжен любить тех, кого выбираешь. В противном случае ты не сможешь долгонаходиться в их обществе.

– Понимаю, – ответил я. – Следует создаватьих с любовью.

– Именно так, создавай их в любви. А главное, будьуверен в том, что до момента своего перерождения они успели прожить достаточнодолго. Никогда, слышишь, никогда не имей дело с такими юными существами, какАрман. Это самое страшное преступление, какое я совершал против себеподобных, – проведение Обряда над совсем еще мальчиком, Арманом.

– Но разве мог ты предвидеть, что Дети Тьмы придутименно тогда и разлучат тебя с ним?!

– Нет, конечно. И все же мне следовало подождать.Только одиночество заставило меня втянуть Армана во все это. И еще, пожалуй,его полная беспомощность, сознание того, что его жизнь зависит от меня во всем.Помни, ты должен остерегаться этой власти и власти над теми, кто умирает. Всемы в душе очень одиноки, и стремление к власти может оказаться не менеесильным, чем приступы жажды. Если бы не было Энкила, могло бы не быть Акаши, аесли бы не было Акаши, не было бы и Энкила.

– Наверное. Из твоего рассказа я могу сделать вывод,что Энкил страстно любит и удерживает при себе Акашу. Что именно Акаша время отвремени…

– Ты прав. – Лицо его стало вдруг очень серьезным,и в глазах загорелся огонек таинственности, точно он опасался, что кто-нибудьможет подслушать наш разговор. Он еще немного помолчал, словно подыскиваяслова. – Кто знает, что бы могла сделать Акаша, если бы Энкил не сдерживалее? – шепотом заговорил он. – И почему я не хочу, чтобы он услышалменя или прочел мои мысли? Почему я говорю с тобой шепотом? Да потому, что онможет уничтожить меня в любой момент. Возможно, только Акаша не позволяет емуэто сделать. Но если он покончит со мной, что станет тогда с ними?!

– Почему они допустили, чтобы их оставили под лучамисолнца? – спросил я.

– Откуда нам знать? Может, они знали, что солнце непричинит им большого вреда. Оно могло спалить тех, кто сделал это с ними. Абыть может, пребывая в состоянии полусна, они плохо понимали, что происходитвокруг. А времени на то, чтобы проснуться, собраться с силами и защитить себя,у них просто не было. Я допускаю, что именно солнце заставило их в конце концовдвигаться, – я имею в виду те передвижения Акаши, свидетелем которых былсам. А теперь они снова спят с открытыми глазами. И снова видят сны. И больше непьют кровь.

– А что ты имел в виду… когда говорил о том, что мнепредстоит решить… пить или не пить их кровь? – промолвил я. – Разве ясмогу отказаться?

– Над этим нам еще предстоит подумать, – ответилон. – К тому же всегда существует вероятность, что они не позволят тебепить их кровь.

Представив себе, как мне наносит удар одна из этих рук, какона отшвыривает меня через всю комнату, пробивает мною каменный пол, я невольновздрогнул.