– Уже поздно, – сказал он, глядя на меня полнымсочувствия и симпатии взглядом. – Мы и так проговорили достаточно долго. Ядолжен пойти к своим подданным. Как я и опасался, на одном из острововслучилась беда. Чтобы разобраться, мне потребуется все оставшееся до рассветавремя и, наверное, частично завтрашний вечер. Вполне вероятно, что завтра ясмогу побеседовать с тобой только после полуночи…

Снова что-то отвлекло его внимание, и он, опустив голову,прислушался.

– Все, мне пора идти, – промолвил он.

Мы тепло обнялись на прощание.

Мне очень хотелось отправиться вместе с ним, чтобы узнать,что случилось в деревне, и посмотреть, как будет Мариус решать проблемы. Однаков то же время не терпелось как следует рассмотреть отведенные мне комнаты,полюбоваться морем и в конце концов лечь спать.

– Проснувшись, ты будешь голоден, поэтому я принесу длятебя жертву. Потерпи немного и дождись меня.

– Конечно, не беспокойся…

– Пока ты будешь ждать меня завтра вечером, весь дом вполном твоем распоряжении – можешь делать все, что вздумается. Футляры сдревними свитками находятся в библиотеке. Можешь взглянуть на них. Заходи влюбые комнаты. Только не приближайся к святилищу Тех, Кого Следует Оберегать.Ни в коем случае не спускайся туда один.

Я кивнул. Мне хотелось задать ему еще несколько вопросов.

Когда же он будет охотиться? Когда насытится кровью? Егокровь поддерживала мои силы в течение более чем двух ночей. Но чья кровьпомогала сохранить силы ему? Убил ли он кого-то чуть раньше? Отправится ли наохоту сейчас? Во мне все больше крепло подозрение, что он уже не нуждается вкрови в такой же степени, в какой нуждаюсь я. Что, подобно Тем, Кого СледуетОберегать, он пьет ее все меньше и меньше. Мне отчаянно хотелось узнать, правли я в своих предположениях.

Однако он уже уходил. Его ждали дела в деревне. Он вышел натеррасу и… исчез. Я на секунду подумал, что он повернул налево или направо отдвери. Однако, выглянув, нигде его не увидел. Терраса была пуста. Перегнувшисьчерез перила, далеко внизу я заметил цветное пятно на фоне серых скал – егосюртук.

«Значит, рано или поздно это ждет всех нас, – подумаля, – мы будем все меньше и меньше нуждаться в крови, наши лица утратятчеловеческое выражение, мы сможем одним усилием воли передвигать любые предметыи вообще будем уметь делать все, разве что не летать. Неужели когда-нибудь,через примерно тысячу лет, мы застынем точно так же в неподвижном безмолвии,как сидят сейчас Те, Кого Следует Оберегать? Как часто этим вечером Мариус былпохож на них! Как долго сидел он, не двигаясь и молча, когда рядом с ним никогоне было?

И что значат для него каких-нибудь пятьдесят лет, которыемне предстоит прожить за океаном, изображая из себя простого смертного?!»

Я повернулся и направился в предоставленную мне спальню. Досамого рассвета я просидел там, глядя на море и усеянное звездами небо. Открывдверь в маленькое помещение, где находился саркофаг, я обнаружил свежие цветы.Надев золотой капюшон с маской и перчатки, я улегся внутрь саркофага и закрылглаза. До меня по-прежнему доносился легкий аромат цветов.

Наступал самый пугающий момент – момент утраты сознания.Практически на границе сна я услышал вдруг женский смех. Она смеялась долго ивесело, как будто разговаривая с кем-то. В тот момент, когда меня почтиполностью поглотила темнота, перед моими глазами возникли ее откинутая назадголова и белоснежная шея.

К тому моменту, когда я открыл глаза, в голове у менясозрела идея. Она приняла такие отчетливые формы и настолько захватила меня,что я почти забыл о мучающей меня жажде и натянутых от напряжения венах.

– Пустое тщеславие, – прошептал я. Однако идеяказалась мне такой заманчивой!

Нет, нельзя даже думать об этом. Мариус велел мне держатьсяподальше от святилища, к тому же он должен вернуться к полуночи, тогда я ирасскажу ему о своей идее. И он… а что он? Он только печально покачает головой.

Я пошел бродить по дому и увидел, что все в нем точно также, как и прошлым вечером: повсюду горят свечи, а в распахнутые окна льетсямягкий свет угасающего дня. Мысль о том, что я вскоре должен буду уехатьотсюда, казалась мне невозможной. Еще менее вероятным казалось то, что яникогда не вернусь сюда и сам Мариус покинет этот восхитительный дом.

Я почувствовал себя совершенно несчастным. И вновь в головумне пришла прежняя идея.

Нет, пожалуй, я не осмелюсь на это в его присутствии. Ясделаю это один, тайно, чтобы он ничего не узнал и я не почувствовал себядураком.

Нет, я не должен так поступать. Ничего хорошего неполучится. И все останется по-прежнему.

Но если так, то почему бы не сделать это? Почему бы несделать это прямо сейчас?

Я продолжал ходить кругами по всему дому – через библиотекуи галерею, через комнату, заполненную клетками с обезьянами и птицами, черездругие залы и комнаты, которых прежде не видел.

Однако идея прочно засела в моей голове. А раздирающая мневнутренности жажда только усиливала мою импульсивность, делала меня менеетерпеливым, лишала способности трезво мыслить и правильно оценивать все то, чторассказал мне Мариус, и то, чем может грозить мне неповиновение его приказу.

Его не было в доме. В этом я был совершенно уверен, ибодосконально осмотрел все до единого помещения. Свое предназначенное для снаубежище он сохранял в тайне. К тому же я знал, что существуют тайные, известныетолько ему ходы, через которые он мог в любое время попасть в дом или выйти изнего.

Дверь, ведущую на лестницу, по которой мы спускались всвятилище Тех, Кого Следует Оберегать, я нашел легко. И она оказаласьнезапертой…

Я стоял в гостиной с оклеенными бумажными обоями стенами ипрекрасной мебелью из полированного дерева и не отрываясь смотрел на часы. Ещетолько семь часов вечера! До возвращения Мариуса еще целых пять часов! Пятьчасов сжигающей мучительной жажды! И эта идея… Эта идея!

Еще не сознавая, решился я или нет, я повернулся спиной кчасам и пошел обратно в свою комнату. Я понимал, что сотни таких, как я,мучились подобными идеями прежде. А как хорошо он описал гордость, которуюиспытывал при мысли о том, что ему, возможно, удастся пробудить их к жизни. Отом, что он сумеет заставить их двигаться.

Нет, я непременно должен сделать то, что задумал, даже еслииз этого вообще ничего не выйдет, что, скорее всего, и случится. Но янепременно хотел спуститься туда один и сделать это. Возможно, в какой-тостепени мое желание было связано с Ники. Не знаю… Не знаю!..