Как интересно. А ведь ей не почудилось, там, наверху, ей вовсе не от страха близкой смерти казалось, с какой невероятной силой она бьётся внутри падающего в бездну огнедышащего плазменного кокона.

Непрошенная защита не просто оставила её в живых, она придала её гневу той мощи, которая очевидным образом превосходила любые доступные человеку силы.

С гортанным криком она распрямилась, одним движением спускаемой пружины вынося люк капсулы. Н-фазную плиту сорвало с креплений и унесло куда-то в темноту.

Дальше дело пошло.

Выбраться из капсулы стоило ещё пары усилий, и вот она уже судорожно хватает раззявленным ртом нечто затхлое, мертвенное, что подменило собой некогда пригодный для дыхания воздух.

Острый приступ удушья прошёл так же легко, как и настиг её несчастное тело.

Если она пережила падение с чёрных небес, от недостатка кислорода не умрёт точно. Нужно только взять себя в руки и паника уйдёт.

Так, вот, и ещё немного.

Под успокаивающийся стук сердца она принялась оглядываться.

Мгла вокруг казалась кромешной, густой, как будто пропитавшейся жирной копотью пылавшего в далёких небесах пожарища.

Но она же была способна видеть там, наверху, сквозь плазменный кокон, сквозь непроницаемую н-фазную оболочку, сквозь ярость космической битвы.

Значит, сможет увидеть и здесь.

Стоит только захотеть. Стоит только попросить. Стоит только коснуться.

Мертвенный свет послушно принялся заливать окружающее пространство.

Землю, воздух, её саму.

Это выглядело будто мириады крошечных плазменных светлячков разом пробудились вокруг неё, в ней самой, неудержимым своим квантовым шевелением рассеивая царившую повсюду тьму.

Казался ли видимый таким образом мир хоть сколько-нибудь живым и настоящим? Нет, он лишь напоминал собой какое-то забытое прошлое.

Дерево, склонившееся над речной протокой.

Прогалину меж двух холмов.

Старый укатанный за миллионы лет валун.

И девочку, застывшую рядом с обломками искорёженной капсулы, мучительно разглядывая на просвет собственную ладонь.

От которой остались теперь одни лишь кости в пучках спечённых жил.

Мёртвая рука, которая никак не могла принадлежать живому человеку.

Что ты натворил, пришелец с иных миров, что же ты натворил.

Ксил рывком вернула себя из затхлого мирка забытых воспоминаний.

«Лебедь» был пуст и беззвучен. Он показался ей таким же мёртвым, как та груда на месте падения её капсулы. Ирн исчезла, растворился в небытие бортовой церебр. Даже беспрестанный гул механизмов, сопровождающий тебя на борту корабля, теперь напрочь отсутствовал. Будто его напрочь заглушили, отшвартовав предварительно от «Инестрава-шестого», после чего отправив в одиночестве дрейфовать вдоль Шпоры Ориона.

Мертвенная, ватная тишина набилась ей в уши, заставляя сердце биться в панической атаке, какая случается при нечаянном погружении в депривационную камеру.

Точно такую, в какой оказался некогда спасённый Кандидат.

Это воспоминание тоже вернулось к ней, раздавленной этим горем.

Впрочем, она-то знала, что Избранные никогда не остаются совершенно одни. Да и эта тишина вокруг, да, она была ей ой как знакома.

— Так вот как всё было.

— Тебе эти воспоминания были доступны с первых же мгновений, твоим выбором было возвращать их к жизни или же оставить былое в забвении.

Голос был почти человеческим. Не тяжким громом с горних вершин и не бесстрастным механическим речитативом мёртвой галлюцинации.

Впрочем, чего ожидать от того, кто привык общаться исключительно с самим собой.

Голос словно был её собственным. Только знал этот голос её куда лучше, чем она сама могла себе позволить.

— Я догадывалась о случившемся, но я не могла себе даже представить, что всё это было лишь плодом чудовищной ошибки.

— Не ошибки. Скорее недопонимания.

— Недопонимания, которое в результате оказалось равносильно прямому вмешательству.

Создатель задумался. Если он вообще был способен на подобное. Для Галаксианина наносекунда и миллион лет не очень отличались друг от друга. Скорее можно было предположить, что это он ей давал время приготовиться к ответу, выдерживая паузу из своего рода вежливости.

— Я осознаю, что итог слишком отличается от планового развития событий, чтобы не признать свою долю вины за результат.

Вины? Любопытно, что именно Создатель вкладывает в это слово.

— Но всё же, план был, неужели он предполагал гибель целого мира?

— Пентарра едва ли уцелела бы при любом развитии событий. Мы знали о близком Рое. Однажды это нападение должно было произойти.

— Ты понимаешь, о чём я. Два миллиарда человек оказались под угрозой, но ни Первый, ни Хронар, ни ты не предприняли ничего, чтобы им помочь. И в итоге они погибли.

— В этом и состояла основная ошибка. Но спровоцировать врага с началом Экспедиции было почти единственной реализуемой тактикой. Флот ГКК не мог оставаться на орбите Керна вечно, рано или поздно это было необходимо сделать. И Первый решился на этот ход как на самый максимальный с точки зрения вероятности успеха. Повторюсь, нападение в этом секторе было неизбежным.

— Но вы просчитались. Железную Армаду не интересовали ваши хитрые ловушки. Она прилетела банально убивать.

— Да, и это в итоге привело к гибели двух миллиардов людей.

— К чему причастен и ты, Создатель.

— К чему причастен и я.

— Из твоих уст это звучит довольно нелепо. Могучий космический разум просчитался. Ты даже защитить Кандидата не смог, оставив его наедине со своей бедой, но в результате породив меня, живое зомби, которое тоже не входило в ваши планы.

— Ты в точности осведомлена, что можешь развоплотиться в любой момент, стоит тебе об этом только пожелать.

Ей показалось, или в голосе Создателя на мгновение мелькнула обиженная нотка? Значит, у неё всё-таки есть шанс.

— Ты прекрасно знаешь, что я так не поступлю по доброй воле. Нас осталось слишком мало, людей Пентарры, мы ещё можем сделать кое-что полезное для этой Галактики в память о своём мире.

— В этом ты видишь свою роль? Так вот, зачем ты продолжаешь исподволь следить за Кандидатом.

— Не только за Кандидатом. За его наследием. И знаешь, когда я вспоминаю об Альфе, я думаю о том, что может стать с этим гибнущим миром.

— Мне нет дела до гибнущих миров.

Создатель решил топнуть ножкой. Что ж. Он способен топнуть так, что вздрогнет сама Ланиакея. Но Ксил этим не напугаешь, сегодня она пойдёт до конца.

Впрочем, перед ней и не сам Создатель, нет. Его крошечная искра, отражения отражения, ничтожное эхо того, что нельзя объять и осмыслить смертному. Да что там смертные, сам Первый наверняка имеет лишь слабое представление о том, с чем на самом деле имеет дело.

Искра. Её дарёная искра.