— Драконы же сплёвывают огонь, — неуверенно пояснила Мишель.

Грин закатил глаза, он до сих пор не простил им своевольный уход из Башни, а они ещё посмели о чём-то его просить. С одной стороны, Флориан понимал, что дело пустяковое. Чешуя от драконов отпадала сама, как волосы у людей. А то, что Мишель и Сайлос окрестили просто "слюной", являлось сгустком огня и слюны, который возникал, если слишком долго выдыхать пламя, доводя себя до предела. Дать и то, и другое Флориану ничего не стоило, но его разозлил сам факт просьбы в такое время.

Понятно, что младшая декада в это период ничего не делала, но неужели они не чувствовали, что время сейчас совсем неподходящее? Для какого мортема им нужна эта печать именно сейчас? Лучше бы продолжали играть в Крепости и тренироваться, пользы куда больше. Дурацкая гадалка, дурацкая печать!

Конечно, помогать Манороку и Роталлебу — дело почётное, но ведь нужно же и честь знать. Руфус из Бисс тоже много сделал для первых драконов. Он лично возвёл им крепость, а потом сражался под их знаменем. Он помогал, не требуя ничего взамен, но такая помощь являлась почётной, за неё Руфус стал Придворным магом и советником короля. Его чтили наравне с героями. Имя мага осталось в веках.

Даже теперь драконы относились к нему, как к герою, хоть и старались упоминать пореже. А он, Флориан, чем он хуже Руфуса? Тот участвовал в битвах, носил меч “Справедливый”, помогал строить новый мир. А Грину оставалось лишь помогать делать какую-то печать, которая, к тому же, не имела никакого значения для будущего. Манороку и Роталлебу взбрело в голову поиграть в спасителей мира прежде назначенного времени, а ему, Флориану, приходилось за это расплачиваться. Неужели они не понимали, что печать — не просто вещь? Что она хранит магию? Что творить колдовство в крепости драконов, под самым носом Медведя, в момент нападения странной армии — это банально небезопасно?

Видимо, не понимали. Мишель продолжала стоять на своём, твердя, как это важно, Сайлос многозначительно кивал, изредка уточняя степень важности. В конце концов Грин сдался. Однако на протяжении нескольких дней он смотрел на друзей не то с яростью, не то с грустью, чем вызывал у Мишель неконтролируемые приступы веселья.

— А помните его лицо? — вспомнила Браво и тут же скорчила крайне удивлённое лицо.

Новый приступ хохота сотряс комнату. Они бы продолжали веселиться, если бы снаружи не донёсся один короткий удар колокола. Белла тут же успокоилась. Она вытерла выступившую слезу и вздохнула:

— Пора спать. Иначе я завтра умру.

За последние дни девочка ужасно устала. После опыта с больной крысой Дендр сидел в отдельной комнате, а лечением жителей цитадели занимался один Лазарь. Беллу послали помогать ему. Сначала ей было интересно, но потом стало сложно и скучно. Хотелось побыстрее вернуться к обычной жизни. Но, по всей видимости, всё только начиналось.

Осада длилась уже три недели, и никто не мог предсказать, когда она закончится. Чёрную армию не брал ни огонь, ни катапульты. Солдаты не обращали на них никакого внимания. Если даже удавалось пробить брешь в чёрной стене, то её размеров не хватало, чтобы прорваться за пределы круга. Прочие ряды не обращали на погибших никакого внимания и даже не пытались отступать от снарядов. Кроме того, за ночь камни исчезали, а на месте павших словно из-под земли появлялись новые воины.

Не так давно Дендр предложил странный способ снять осаду. О нём лекарь вычитал в старинном трактате. После долгих сомнений Аластор дал добро. Тогда Дендр с величайшей осторожностью заразил крысу чёрной орхидеей. Взяв её кровь, шерсть и помёт, лекарь слепил несколько бомб. Все они улетели в сторону неприятеля. После этого больную крысу убили, сожгли и закопали в стальном ящике. Лекарь и те, кто метал бомбы, переселились в отдельные комнаты, чтобы избежать заражения внутри цитадели. А чёрная армия так и осталась на месте, полностью игнорируя заразу.

— Мы тоже пойдём, — Сайлос зевнул. — Возьмёшь тогда? Кувшин пока можно у Никки оставить.

— Ага. С ним по Башне ходить небезопасно, — сказала Мишель. — Я всё гадала, остановят нас с ним или нет.

— Так и сделаем, — кивнула Белла.

Сайлос протянул ей остальные ингредиенты. Колдунья тяжело сглотнула, чувствуя, как тяжелеют руки. Момент приближался. Она спрятала всё в карманы и посмотрела на Никки. Тот понял всё без слов и молча кивнул.

Выйдя из комнаты Никки, Белла сразу же распрощалась с друзьями и сделала вид, что уходит. Пусть ей хотелось спать, пусть все её мышцы болели, но магия внутри неё клокотала. Девочка не использовала её уже несколько дней, и её сила достигла своего пика.

Как только Сайлос и Мишель скрылись на лестнице, Белладонна вернулась к Никки. Мальчик занавесил окно одеялом и, как только подруга вошла, подоткнул дверь штанами. В свете единственной свечи Рой стал отмерять пропорции. Никки аккуратно опускал кольца и пуговицы на небольшие весы, принесённые Беллой заранее. Кувшин пришлось разломать при помощи магии. Иначе отмерить нужный вес не получилось бы.

Всё остальное время Принц молчала и наблюдала со стороны. В руке девочка сжимала лист с заклятьем. Когда видящий закончил, он забрался на кровать. Перед собой Рой положил бестиарий и книгу, в которой они впервые обнаружили змия. Со страницы монстр следил за тем, как создаётся оружие против него. Никки посмотрел на Беллу:

— Уверена, что справишься?

— Другого пути нет, — отрезала девочка. — Всё готово? Удалось начертить?

Сглотнув, Никки кивнул. Лунную звезду он приготовил с самого утра под кроватью. И хоть кроме друзей к нему никто не заходил, Рой весь день боялся, что кто-то решит туда заглянуть.

Значит, всё готово… Белладонна опустилась на колени. Она положила перед собой форму для печати и сделала глубокий вдох. Успокоив дыхание, колдунья взяла в руку железные кольца.

— Адрийли.28

По ладони потёк расплавленный металл. Он нежно кусал и щекотал кожу, не причиняя боли. Принц легонько тряхнула рукой, смахивая лишние капли. Когда всё железо оказалось в форме, Белла взяла медь.

Никки следил за подругой, затаив дыхание. Магия… Чистая и неприкрытая. И это посреди осаждённой драконьей крепости. Мальчик ухмыльнулся, такого Медведь точно не ожидает. Наглость, имеющая границы, никогда никому не приносит результатов. И уж точно никого не впечатляет.

Красное сияние горячего железа соединилось с оранжевым жаром меди, по форме пошли красивые разводы. Когда к ним добавились олово и слёзы Эстер, смесь стала напоминать гладь болота в