Придон спросил внезапно:

– А ты бы мог?

Йован опешил, смешался, потом вскинул голову и смелопосмотрел в грозное лицо нового властелина Куявии.

– Я бы мог. Могу драться с двумя артанами, можешьпроверить, если не жалко их голов. Но все-таки я – куяв! А это значит, чтоя не хочу драться на стороне проигравших. Я хочу драться, видя впереди богатуюдобычу. За голову Тулея я хотел бы получить хорошую жирную вотчину в вечноевладение… свое и своего рода, но на этом моя служба не закончится! Я пойду затобой, когда вздумаешь захватить богатый Вантит… или таинственную Славию, вчьих лесах много сокровищ…

Придон смотрел на него пристально, слушал вполуха, в черепевертелось чувство, что догадывается, почему Тулей вышел к людям, которые егопредадут. Он понимал, что предадут, даже хотел, чтобы предали и поступили воттак ужасно, но сама мысль, почему Тулей так поступил, ужасала, он гнал ее, ибоэто в самом деле ужасно, ужасно, ужасно не для куявов, ужасно для артан…

Воины смотрели на него, их повелителя, с ожиданием. Придоннервно сглотнул ком в горле. Надо принимать решение, мудрое решение. От неговсе ждут, что сейчас вот наградит этих двух. С гибелью тцара война окончена,ибо оставшимся войскам некому хранить верность. Последние башни магов в дальнихгорах перейдут под его руку, а два-три города, что все еще не сдались,распахнут ворота перед его всадниками…

– Вы убили тцара, – произнес он. Тишина сталавовсе мертвой, никто не двигался, все смотрели неотрывно. – Вы убилитцара… Он был не просто ваш правитель, но и человек, который вам доверился…

Аснерд сказал предостерегающим голосом:

– Придон, мы не жрецы. Доверился или недоверился – не наше дело.

Придон поморщился, старый воевода все чаще бесцеремоннолезет со своими комментариями, но, к сожалению, воины к его мнениюприслушиваются, сказал сухо:

– Не наше – да, ты прав. Но Тулей – еще иправитель огромного государства!.. Никто не смеет лишать жизни тцара, помимодругого тцара. Если тцаров будут убивать их подданные – устои мира рухнут.Мы, артане, вовсе не дикий народ.

Воины по его знаку сомкнулись вокруг куявов. Те не успелираскрыть рта, их схватили, завернули руки за спины. Придон брезгливо сделалотбрасывающий жест. Обоих приподняли и бегом понесли к выходу. Куявы наконецзакричали.

Придон вскинул руку. Схваченных опустили на пол. СноваПридон ощутил: сотни пар глаз смотрели с ожиданием и непониманием. Он вытянулруку и опустил ладонь большим пальцем вниз. Йован закричал, увидев, как Аснердбыстро вскинул топор с широким лезвием.

В мертвой тишине послышался звук разрубаемой плоти, какбудто мясник расчленял тушу забитой коровы. Затем – еще один. Аснердподнял за волосы срубленные головы. В глазах куявов были страх и непонимание.Придон видел по глазам своих соратников, что не понимают тоже.

– Мы воюем честно, – заявил он громко. – Намнужна победа… но не любой ценой!.. Ценой подлости мы не приемлем победу. Дапусть это будет предостережением. И пусть знают: мы воюем не с куявами, а скуявскостью!

Меклен громко икнул, сконфузился, прикрыл рот ладонью, аЩецин спросил непонимающе:

– Кому?

– Всем, – ответил Придон, он чувствовал досаду,сразу мелькнула трусливая мысль, как он эту новость преподнесет Итании, все-такиее родной отец, – предостережение всем!.. – Мы держим слово, котороедаем, но Тулея искали сами, помощи не просили… А искали вовсе не для того,чтобы вот так…

Он чувствовал, что говорит путано, горячо, слова срывались сгуб рваные, торопливые, с острыми краями, что царапали язык, а теперь, он виделотчетливо, царапают уши.

Меклен покосился на оставленный посреди зала мешок. Головаостановившимися глазами смотрела в темный свод, лицо было искажено то листрахом, то ли болью. Губы синие, рот чуть приоткрылся в безмолвном крике.

– Что будем делать… с этим?

Придон напрягся, как же все-таки сказать Итании, повернулсяк Аснерду.

– Голову Тулея похоронить, – сказал онрезко. – В Куябе есть усыпальница их правителей. Там хоронят всех тцаров.Неважно, кто кого сверг, убил, отравил, зарезал – в смерти все равны. Ивсем находится место в той гробнице.

Плечи передернулись, перед глазами встали темные своды,длинный ряд каменных гробов с древними правителями внутри. А что, если Тулейкогда-то встанет призраком? Что ж, он не должен гневаться за недостойноепогребение. Ну хотя бы потому, что он вообще совершил погребение.

Аснерд смерил его пытливым взглядом, на миг в его глазахпромелькнула искорка, но тут же спрятал, ответил почтительно и громко:

– Как повелишь, тцар!.. Меклен, слышал?

– Да, воевода, – ответил Меклен бодро. –Похороним! Лучших мастеров пригоню, чтоб все сделали. И каменный гроб, как туту них принято, и сотню жен зарежем… Не было сотни? Тогда одну Иргильду спревеликим удовольствием. Отыскать бы ее?! Хитрый он, жену и дочь прятал вразных местах, чтоб, значит, не поубивали друг друга…

Придон нахмурился, при словах Меклена все повеселели, началиулыбаться, перешучиваться. Кто-то сказал недоброе слово в адрес прошлыхправителей Куявии. Придон бросил резко:

– О мертвых нехорошо так говорить. Они не могутответить! Не могут смыть твоей кровью оскорбление. Потому повелеваю: о мертвыхлибо только хорошо, либо – ничего.

Ему поклонились, разговоры умолкли, потихоньку началирасходиться. Зал пустел, и, хотя уходили люди разгоряченные, потные, жаркие, сними словно бы ушла свежесть, Придон снова ощутил все липкие благовония вплотном вязком воздухе, со злостью взглянул на окно, открыто, прорубить шире,что ли…

Посреди зала остался сплющенный, но все еще толстый мешок, асверху, как на постаменте, коричневый ком головы. Запекшаяся кровь стерлась сощек и даже волос, но осталась в ноздрях, в ушных раковинах.

Придон отвернулся, вздрогнул. Двое, Аснерд и Вяземайт, неушли, тихонько переговаривались. Поймав взгляд Придона, Вяземайт поклонился спреувеличенной почтительностью, в глазах странное выражение, хотел уйти, ноПридон окликнул:

– Мудрый волхв, что-то не так?

Вяземайт сказал торопливо:

– Все так, светлый тцар!

Придон поморщился.

– Ты уже забыл, как меня зовут?

– Нет, светлый тцар, – ответил Вяземайт. –Как можно забыть имя светлого тцара? Героя, добывшего волшебный меч Хорса, азатем вообще сокрушившего Куявию?

Придон сказал с досадой:

– Вяземайт, ты говоришь вроде бы все правильно, нопочему мне кажется, что ты издеваешься?

– Не знаю, светлый тцар!

– Может быть, потому, что ты в самом деле издеваешься?Говори, Вяземайт. Я же вижу, что и отношение ко мне потихоньку меняется. Что яделаю не так?