* * *

Он проснулся в полночь, сердце трепетало, в душе оставалосьощущение чего-то страшного, огромного, что ухватило его в бесконечную длань,стиснуло, а над всем звучал жуткий нечеловеческий голос, и каждая частица в еготеле трепетала от ужаса.

В комнате блистал прерывистый свет, Придон жадно хваталшироко раскрытым ртом затхлый воздух, не сразу понял, что он уже вынырнул изстрашного сна, под ним привычное ложе, но этот жуткий трепещущий свет, всюкомнату ежесекундно озаряет пугающе яркое лиловое пламя, все ярче и ярче,ослепительнее, лиловость сменяется смертельной голубизной… и наконец, какпрорвало плотину, разом хлынули шелест листвы, треск веток, скрип, донессядалекий гул, но только не слышно грома, жуткие слепящие молнии совершенно безгрома!

Он пересилил оцепенение, вскочил, из окна в комнату ворвалсясильный холодный ветер, вмиг унес благовония, задул половину светильников.Свежий, почти морозный воздух очистил голову, руки сами ухватили топор, онподбежал к окну, высунулся до пояса.

Деревья раскачивало во все стороны, ветер еще не решил, кударвануться, ветки терлись одна о другую, трещали, ломались, ветер злобноподхватывал их и швырял то в стену дворца, то в другие деревья. Мир то и деловспыхивал до жути четко и ярко, можно было различить самые мелкие камешкидалеко на дорожке, затем наваливалась такая чернота, что не видно собственныхрук.

– Меривой! – крикнул он. – Франк!.. Ящер бывас побрал, зажгите светильники!

Ветер врывался через распахнутые окна с воем и злобнымревом. Он пробежал к окнам, зачем-то держа топор в готовности для удара,попробовал поймать одной рукой раму с той стороны. Свет ударил по глазамшипящий, зловещий, как будто над головой зашипели сто тысяч огромных, какдеревья, змеев, а ветер рванул ставень с такой силой, что едва не выдернул иего через окно наружу в этот кромешный ад.

И наконец-то над головой раздался громовой удар. Даже негром или его раскаты: сухой страшный треск, словно сто тысяч великановраздирали простыню размером с небо.

Оглушенный, Придон отшатнулся, перед глазами тьма, толькостранные голубые огоньки в черноте, похожие на горящие остроконечные ели. Глазаеще не проморгались, но уже понял, что эти огоньки в самом деле полыхаютстранно и дико на вершинах башен, крышах домов, на остроконечном шпиле храмакуявского бога.

– Меривой! – заорал он громче. – Меривой!..Франк!

А как же Итания, мелькнула устрашенная мысль. Она же можетиспугаться!..

Мечи и топоры на стенах замелькали с такой скоростью, чтослились в серую полосу. Он вылетел через дверной проем, створки вчера вынес вярости, недостаточно быстро открылись, пронесся через общую, разделяющую ихкомнату, ударился в дверь…

Створки разлетелись с треском, он ворвался и тут жеостановился, словно налетел на стену.

В черепе вспыхнула молния. Он пошатнулся, открыл и закрылрот, жадно заглатывая воздух. В покоях Итании стояли четверо рослых мужчин соружием в руках и в доспехах, а Итания… обнимала пятого, обхватив его тонкимируками за бычью шею!

Придон ухватился обеими руками за сердце, топор выскользнулиз мертвых пальцев. Четверо смотрели, как Итания обнимает и… целует пятого, асейчас они медленно, словно двигаясь в воде, повернули головы в сторонуворвавшегося Придона. Пятый взглянул поверх золотой головы Итании, волосыраспущены, бесстыдно распущены, в глазах этого пятого, огромного и со свирепымиглазами, проступила лютая радость.

Топор все еще падал на ковер, коснулся острием и началвалиться набок, когда этот пятый отбросил Итанию за спину, в руке мгновеннопоявился длинный меч, Придон даже не видел, когда он выдернул его из ножен иоткуда взял вообще. Остальные четверо разом сделали шаг к Придону. Лицаперекосились ненавистью, двое как звери оскалили зубы, и Придон ощутил, что онибудут рвать его даже зубами…

Бешенство и ослепляющая ярость полыхнули в нем ярче молнии.Он моментально наклонился, пальцы сомкнулись на рукояти раньше, чем топор легна ковер.

Он прыгнул навстречу, воздух прорезал отчаянный вопльИтании:

– Дядя!.. Не надо! Давайте просто уйдем…

С жутким звоном встретились мечи и топор. Придон, обезумевот ярости, двигался со скоростью молнии, их было пятеро, огромных и сильных,все рубили быстро и умело, но от его могучих ударов разлетались, как сухиелистья. Итания застыла от ужаса, когда его страшный топор обрушился на головуТретьяка, ее дяди. Третьяк не успел упасть, как Придон, приняв удары мечейХолода и Ярого, двумя ударами свалил их с ног, тут же развернулся и рубился сГорюном и Ранком, они наступали и наносили ужасные по силе удары.

Она увидела, что Придон упал, сердце остановилось, но этоскорее всего просто поскользнулся в чужой крови, тут же вскочил, разбросал их,как медведь разбрасывает разъяренных собак, и следующими ударами поверг наземьобоих, и Ранка и Горюна.

Она отшатнулась, страх и отвращение переполнили сердце, азатем, не помня себя, отвернулась, замелькали стены и колонны, факелы слились вогненные полосы, опомнилась только в его покоях.

– Госпожа! – вскрикнула Гелия. – На вас лицанет!

– Оставь, – прошептала она и рухнула на постель.

Слышно было, как охает и причитает служанка, звенели чаши,потом ее перевернули, приподняли, руки поднесли ко рту чашу. Итания невольноотхлебнула, горячий ком пробежал по горлу.

– Что там случилось? – спросила Гелия. –Такая гроза, ужас!.. А теперь еще и этот страшный лязг мечей…

– Придон теперь убивает моих родственников, –ответила она горько.

– Родственников?

– Они узнали про гибель Тулея… – прошепталаона. – И пришли отомстить… Три брата моего отца и два племянника. Гелияокруглила глаза:

– Они все погибнут!

– Да, Придон сейчас их убивает… всех, – прошепталаона.

Горечь переполняла сердце. Перед глазами встала картинасхватки, Придон, как бог войны, сражается быстро, яростно, с таким умением,ловкостью и напором, что и сто тысяч братьев и племянников Тулея не смогутвыдержать его ярости, мощи и кровожадного натиска.

Сейчас там все залито кровью. Сейчас там, хрипя и зажимаяраны, падают ее дяди… Нет, вряд ли. Каждый удар Придона смертелен.

Ей почудилось, что грохот схватки доносится все ближе. Этогоне могло быть, это ей кажется, это звучит в ушах, она подошла к двери, в самомделе услышала звон металла, тяжелые вскрики, глухие удары.

Гелия тоже прислушивалась, но она недолго колебалась,выскользнула за дверь. Не появлялась она, как показалось Итании, вечность, но,когда вбежала, волосы ее были распущены, а глаза навыкате.

– Госпожа! – прокричала она. – Госпожа!.. выдолжны выйти!