Теперь следовало заняться телефонным номером. Я взяласправочник, который лежал под телефоном, и принялась его осваивать. Так как двецифры номера вызывали у меня сомнения, я нашла листок бумаги и карандаш,записала возможные варианты и вновь вернулась к справочнику. Времени ушлогораздо больше, чем я предполагала, но в конце концов я остановилась на трехвариантах, остальные можно было отбросить: один номер принадлежал регистратурегородской больницы, второй — медвытрезвителю, третий — универмагу, а четвертый— областному отделу культуры. Как-то не верилось, что Толстяк свой человек в одномиз этих мест. Три оставшихся номера принадлежали частным лицам, я списалаадреса и решила для начала прогуляться, внешний вид домов мог хоть что-тосообщить об их жильцах.

Все три адресата жили в одном районе, это облегчало дело,потому что машины у меня по-прежнему не было, а тратить деньги на такси нестоило: сегодня я и так нанесла своему кошельку значительный урон.

Человек по фамилии Ладушкин жил в обычном девятиэтажномдоме. Одноподъездный дом напоминал свечку, двадцать первая квартира находилась напятом этаже. Подниматься я не стала, предпочла устроиться на скамейке вожидании счастливого случая. Он не замедлил явиться в виде бабули с пуделем наповодке. Она посмотрела на меня с любопытством, а я, чуть привстав, улыбнуласьи спросила:

— Простите, вы не видели сегодня Ладушкиных из двадцатьпервой квартиры? Звонила, никто не открывает, думаю, может, на дачу уехали и янапрасно жду?

— А зачем вам Ладушкин? — насторожилась бабка.

— Нужен секретарь на телефоне. Мы торгуем мебелью,своего помещения пока нет и телефона тоже. Работа пустяковая, а деньгинеплохие.

— Только ему и работать, — покачала головойбабка. — Кто это вас надоумил?

— Знакомый. Сказал, времени у него сколько угодно.

— Это точно, — кивнула она, садясь рядом. —Только какая уж там работа, парализованный он, потому и дверь не открыл. Дочка,должно быть, на работе, а жена уж скоро год как умерла. Так что ваш знакомыйчего-то напутал. Хотя, может, Таня, дочка то есть, подработать решила?

— А когда мне лучше подойти, чтоб ее застать?

— Вечером, попозже. Или в обед, с часу до двух. Онавсегда в обед прибегает, чтобы отца накормить.

— Спасибо, — кивнула я и поспешно покинула двор.

Следующий дом оказался облезлой пятиэтажкой, у которой былтакой вид, точно она пережила землетрясение, а потом ее кто-то торопливопоставил на место, да так и не собрался заняться ею всерьез: двери и рамы былиперекошены, лист железа с козырька над одним из подъездов свисал чуть ли не доземли, во всех окнах подъездов не было ни одного стекла.

— Гарлем, — покачала я головой, подходя ближе.Через всю стену первого этажа от подъезда до подъезда шла надпись гигантскимибуквами: «Спасибо городским властям за наше счастливое детство». Как видно,городские власти надписей не читали и с ответной благодарностью не спешили.

Я огляделась, высматривая какую-нибудь бабульку, но заметилатолько рыжего кота на скамейке, он лениво развалился и время от временищурился, подергивая лапой. Пройдя до конца дома, я увидела чуть в стороне отасфальтовой дорожки доминошный стол под тополем, а за столом троих подростков,двое вроде бы дремали, а третий пытался что-то соорудить из спичек, они былиразбросаны по всему столу.

— Ребята, пятнадцатая квартира в каком подъезде?

— А что? — оживился парень, до сей поры дремавший.

— Ничего, — пожала я плечами. — Простоспрашиваю.

— А зачем вам пятнадцатая квартира? — не унималсяон.

— А тебе зачем это знать?

— Я из пятнадцатой квартиры. Чего надо?

— Родители дома?

— Не-а. А зачем они вам?

— До чего ж ты парень настырный, — засмеяласья. — Когда родители придут?

— Если вы мамку имеете в виду, то часов в девять, абатя здесь лет пять носа не кажет.

— Ясно, — кивнула я. — Значит, зайду вдевять.

— Заходите, — проворчал он, нахмурившись и шаря помне глазами. Я пошла со двора, а он не удержался и крикнул:

— Зачем вам мамка-то?

Очень сомнительно, чтобы Здоровячок звонил парализованномумужчине или мамке сонного подростка. Если, конечно, эти люди не являютсяпосредниками для передачи информации.

— Не мудри, — одернула я себя. — Это нешпионский фильм. Здоровяк вышел, позвонил, получил инструктаж и отправилсявосвояси. Значит, вся надежда на третий адрес.

Дом меня порадовал, он был встроен между двумя домами началашестидесятых и выгодно от них отличался: одноподъездный, с полукруглымибалконами в центре и огромными лоджиями по бокам. Планировка окон пятого этажанамекала, что комнаты здесь расположены в двух уровнях.

— В таком домике Толстяку жить не стыдно, —порадовалась я, направляясь к подъезду.

Дверь, наполовину стеклянная, запиралась на цифровой замок,справа на стене — звонок и телефон. Я сняла трубку, набрала нужный мне номер инемного послушала гудки. Потом нажала кнопку звонка. Послышались шаги, и вскорея увидела парня лет двадцати, высокого, плечистого, с широким простым лицом инебесно-голубыми глазами. Он посмотрел на меня сначала с любопытством, потом судовольствием, открыл дверь и, отступив в сторону, спросил:

— Вы к кому?

— Одиннадцатая квартира, — не очень любезнобросила я.

— К Старосельцеву? — поднял брови парень. — Аего нет.

— Неужели? — Я презрительно усмехнулась. —Это он вас просил мне соврать?

— Нет, — слегка растерялся парень. — Никтоменя не просил. Его правда нет, уехал час назад. Вот телефон, позвоните.

— Если у него хватило ума предупредить вас, то уж трубкуон точно не снимет.

— Никто меня не предупреждал, — нахмурился парень,глядя на меня во все глаза. Выходит, магазины я сегодня посетила не зря.

— Послушайте, — начала я, вскинув голову навозможную высоту. — Я уже с полчаса болтаюсь возле его дома и сама видела,как он пять минут назад вошел в подъезд. Поправьте, если ошибусь: рост метрсемьдесят, вес килограммов сто двадцать, глупая, круглая физиономия свеснушками и оттопыренными розовыми ушами. Плешивая голова с венчиком рыжеватыхволос. Мерзкий скучный тип и сукин сын к тому же. Или у вас живет еще кто-то,попадающий под это описание?