Лайма хотела напомнить ей про садовника, но решила, что будетвыглядеть старомодной.

— Пойдем предупредим Венерку, — неожиданновсполошилась певица. — Она любит все планировать заранее. А то пригласитее в последнюю минуту — вообще откажется идти, останется дома сидеть, Егорастроить.

«Венерка, надо полагать, — это Венера Острякова, —подумала про себя Лайма. — Жена Егора, симпатяги и секс-символа. Интереснобудет посмотреть на секс-символа вблизи. И на его выбор тоже».

Саша потащила ее еще дальше по дороге, к каменному забору,украшенному разноцветным узором. Тем временем перед ними распахнулась калитка,и на пороге появилась молодая женщина, которую Лайма поначалу приняла загувернантку. Она была миловидной, очень тщательно одетой и гладко причесанной.Что называется, волосок к волоску. Прямые волосы убраны назад, все, кромедлинной каштановой челки, строгие глаза и рот птичкой. Кажется, она намереннотак сильно сжимала губы, чтобы показать, как сильно всем на свете недовольна.

— Здравствуйте, — сказала женщина им обеим, апотом с укоризной обратилась к Саше: — Не стоило столько раз нажимать назвонок. Так трезвонить можно только в случае чрезвычайного происшествия.

— Оно и случилось! Граков пригласил тебя вгости, — с места в карьер сообщила та.

— Меня?!

— Ну, тебя, меня, Лайму. О, познакомься — это Лайма,вдова Перворукова.

— Примите мои соболез… К Гракову? В гости?

Вероятно, это было из ряда вон выходящим событием. «Неужелион и впрямь позвал нас к себе под влиянием момента? И я ему действительно такпонравилась?» — подумала Лайма. В сущности, в этом не было ничегоудивительного, ведь сейчас она была нацелена именно на то, чтобы нравиться.

— Проходите, — предложила Венера. — Лайма, ядолжна познакомить вас с моим мужем.

Она вела себя чопорно и властно, как старая дева, привыкшаяраспоряжаться выводком кошек. Менторский тон вступал в антагонизм с нежнымовалом ее лица и большими глазами. Шла она, чеканя шаг. Ни дать, ни взять —директриса закрытой женской гимназии, выводящая своих питомиц на плац дляобщего построения.

— Егор! — рявкнула Венера, когда ее вежливые призывыни к чему не привели. — Иди сюда!

— Иду, милая, — донесся до них бархатистыйголос. — Только не нервничай.

Лайма боялась, что сейчас из дому им навстречу выйдетБабушкин номер два — что-нибудь запущенное и ужасное. Однако секс-символоправдал ее лучшие надежды. Он был чисто выбрит, просто, но опрятно одет, хотянемного утомлен. Без грима все его пятьдесят лет легко прочитывались на лице.

— Здравствуйте, девушки, — поздоровался он,перебегая взглядом с Лаймы на Сашу и обратно.

В жизни его личное обаяние имело гораздо более высокийградус, чем на экране. Волнистые светлые волосы, довольно длинные, придавалиОстрякову вид романтика. Да уж, непросто выполнять секретное задание в такомокружении. Лайма обменялась с Егором несколькими дежурными фразами. Было неочень удобно проявлять сердечность в присутствии его жены. Венера зорко следилаза всем сразу — за поливом газона, за кастрюлей на плите, за птичками, клюющимисемена на ее грядках. И, конечно, за любимым супругом.

Лайма приглядывалась и прислушивалась. Ей еще предстоялонайти верный подход и к Венере, и к Егору. Кто-то из них может быть связан сЛейтером и его тайной. «Особый список» службы безопасности включал в себяжителей Богодуховки, которые свободно и довольно часто ездили за рубеж. Ипрактически каждая фамилия из этого списка была на слуху у всей страны. Ну иработенка!

Лайма задумалась и пропустила довольно большой кусокразговора. Поэтому, когда Венера обратилась непосредственно к ней, вздрогнула ирастерянно улыбнулась:

— Что, простите?

— Мне хочется зайти к вам и посмотреть, как выустроились.

Ее глаза так и сверлили Лайму. Та мгновенно насторожилась.Неожиданный визит всегда застает человека врасплох. Так Венера хочет застать ееврасплох? Для чего? Впрочем, отказываться нельзя ни в коем случае. Одинокаявдова, жадно ищущая дружбы и поддержки, ни за что не откажет новой знакомой втакой малости.

— Так пойдемте прямо сейчас! — Лайма сделалавоодушевленное лицо и поднялась с места. — Я сварю вам вкуснейший кофе.Меня научил знакомый турок…

Она надеялась, что дело ограничится одной Венерой, но нет.Венера позвала с собой мужа, и тот покорно согласился:

— Конечно, милая.

Саша — за компанию! — тоже решила идти ними пить кофе.Корнеев, который должен был сидеть в подвале и подниматься наверх только поособой договоренности с Лаймой, ничуть ее не беспокоил. И, надо сказать,напрасно. Ей и в голову не пришло, что необходимо напоминать ему обосторожности каждый день. Когда долго ничего не происходит, начинаешь привыкатьк этому и запросто можешь потерять бдительность. Однако до сих пор Корнеев непроявлял особого легкомыслия.

Когда они всей компанией вошли в калитку, то заметилиАнисимова, который при виде большой делегации удивленно вскинул голову. Лаймаедва не задохнулась от возмущения — этот тип действительно начал строить забор!Довольно вшивый заборчик, надо сказать, но тем не менее. Возле тех самых —спорных! — жасминовых кустов валялся нехитрый столярный инструмент и кучкадосок, которую писатель натаскал из сарая.

Может, она перестаралась? Пережала? Ведь мужчина игнорируетпривлекательную женщину только в одном случае: если понимает, что ничего от неене добьется.

Этот забор был своего рода демонстрацией силы. «Ну, погодиже!» — подумала Лайма. Она-то рассчитывала, что не потратит на Анисимова многовремени. Даже похвасталась этим перед Корнеевым. Кажется, она поторопилась.Самонадеянность — не лучшее качество для секретного агента.

— Антон, пойдете с нами? — лисьим голосом спросилаСаша, которая, судя по всему, не могла спокойно пройти мимо любого мужчины. Ейобязательно нужно было обращать на себя внимание, кокетничать, искрить илюбоваться собой. — Лайма пригласила нас выпить по чашке кофе ипосмотреть, как она устроилась.

Анисимов поймал взгляд Лаймы, загнул уголки губ вверх иответил:

— Если вы не против.

— Конечно, нет! — Она выдавила из себя радушнуюулыбку. — Вас я тоже с удовольствием напою кофе.

«А лучше ядом», — про себя добавила она.

С мармеладным выражением на лице Анисимов отложил молоток инаправился к ним. Пожал руку Егору Острякову и спросил у Лаймы:

— А у вас есть сливки?

— У меня все есть, — откликнулась она.

Войдя в роль приветливой хозяйки, поднялась на крыльцо ишироко распахнула дверь:

— Проходите, пожалуйста, располагайтесь, чувствуйтесебя как дома. Не обращайте внимания на беспорядок, я еще толком необустроилась…