— Н-да? — Анисимов бросил на упомянутую особукосой взгляд.

Она стояла на крыльце с мрачной улыбкой. Жажда расправы надКорнеевым туманила ей разум. Поэтому она даже не удосужилась удостовериться,что все гости действительно разошлись по домам. Круто развернулась и скрыласьза дверью.

Анисимов еще не достиг пресловутых жасминовых кустов, когдауслышал крики. Полагая, что придурочный племянник мог напасть на Лайму, онбегом возвратился обратно и распахнул дверь.

«Альберт» лежал на полу лицом вниз, а заботливаяродственница сидела на нем верхом и хлестала его кухонным полотенцем,приговаривая:

— Твое место в подвале, бестолочь! В подвале! И невздумай больше показываться на глаза! Ты перепугал людей, вот тебе за это! Я жевелела сидеть в подвале и не высовываться?! Зачем ты поперся наверх?! Видел быты свою идиотскую физиономию! Все, кончено. В душ я тебе тоже запрещаю ходить!

Тут Лайма почувствовала, что они не одни в комнате, вскинулаголову и увидела Анисимова с глазами размером с блюдце.

— Блин, — пробормотала она и сдула челку солба. — А, это вы! Не беспокойтесь! Это всего лишь терапевтическаяпроцедура. Доктор посоветовал мне быть с Альбертом построже, иначе он вовсевыйдет из-под контроля.

— Построже?!

Анисимов с ужасом смотрел, как излупленный Альберт, вороватоозираясь, на четвереньках движется к подвальному помещению. Неожиданно онвскочил, сделал рывок и исчез за дверью. Стало слышно, как щелкнул замок.

— Вы его избили!

— Не надо преувеличивать.

— Больного человека! Бессловесного.

— Подайте жалобу в прокуратуру, — буркнула Лайма,не представляя себе, как выйти из положения. Пожалуй, с Анисимовым теперь неудастся сблизиться. Ни так, ни эдак.

«Запирать дверь, — сделала она заметку в уме. —Включать сигнализацию. Держать себя в руках». Надо же было так проколоться!Секретные агенты не выходят из себя, какие бы неприятности ни подстерегали их входе выполнения задания.

Потрясенный до глубины души, Анисимов наконец ушел, частооглядываясь, а Лайма бросилась в подвал к Корнееву.

— Что будем делать? — спросила она, вынудив егоотпереть замок.

— Лайма, ты вела себя как безумная, — укоризненнонапомнил тот, сидя с маникюрными ножницами перед зеркалом и корректируя формуусов. — Я прямо не представлял, как тебя остановить.

— Ты ведь знал, что моя задача — знакомиться с людьми.Я могу привести кого угодно и когда угодно. Почему ты оказался наверху вгостиной?

— Ты не отвечала на телефонные звонки, — пожалплечами Корнеев. — Естественно, я заволновался. Нужно было тебя отыскать.

— Отыскал? — с иронией спросила она.

Корнеев обиженно дернул плечом:

— Ну, я пришел наверх, увидел тебя в окно, а потом насекундочку присел на диван. И заработался! Ты ведь знаешь, я снова сотрудничаюс аналитическим отделом. Мне такие задачки задают! Кстати, а кто она такая?

— Кто? — не поняла Лайма.

— Ну, эта… Шатенка с глазищами.

Лайма подняла брови:

— Ах, шатенка… — сладким голосом повторила она. —Ты смотрел фильм «Перехватчики»? Смотрел? Ну вот. Видел там главного героя сфигурой Аполлона?

— Егора Острякова, что ли?

— Что ли, — подтвердила Лайма. — Так вот,Егор Остряков — ее муж. Если ты его не успел разглядеть, знай, он приходилтоже. Сидел справа от тебя.

Корнеев перестал подрезать усы и осторожно отложил ножницы.Некоторое время молчал, потом пробормотал:

— Обидно.

— Я не поняла, — расстроилась Лайма. — Тысобираешься гоняться за юбками, что ли?

— Разве я могу гоняться за юбками, сидя вподвале? — резонно возразил тот. — И вообще: почему ты сказала всем,что я немой?

— Чтобы ты не флиртовал с шатенками.

Корнеев полюбовался на себя в зеркало и спросил у Лаймы:

— И что мы будем теперь делать с этим твоим немымАльбертом? То есть со мной?

— Ничего, — пожала она плечами. — Считай, чтоты легализовался. Только не забывай рот держать на замке. Работай молча.Захочется пообщаться — отправляй мне текстовые сообщения по телефону. Смотри,больше мы уже не должны проколоться.

— Не проколемся, — пообещал Корнеев. —Кстати, ты давно собиралась наведаться в деревню, не забыла?

— А, ты устал питаться всухомятку! Хочешь горяченького.

— Кто-то же должен меня кормить.

— Я найду какую-нибудь добрую женщину, котораясогласится для нас готовить. Заодно узнаю деревенские сплетни.

— Только ты сначала насчет еды договорись, а потом уженачинай сбор информации, — предупредил Корнеев, который все это время елбутерброды, сыр и крекеры, хотя мечтал о макаронах и жареной картошке с мясом.

Чтобы уколоть Лайму, он обиженно добавил:

— Был бы тут Иван, ты бы не оставила его голодным. Емунастоящая еда требуется. А я что? Так… На меня и внимания нечего обращать…

Лайма вздохнула. Она вспомнила, как расстроился Медведь,когда его отсекли от остальной части группы и заставили действоватьсамостоятельно. Но по-другому было просто нельзя.

Медведь тяжело переживал свалившееся на него несчастье.Конечно, он, как человек военный, привык выполнять приказы согласно Уставу, тоесть беспрекословно, точно и, по возможности, в срок. Приказы вышестоящихобсуждению не подлежат — это была аксиома, которую Иван ни разу в жизни неподвергал сомнению.

Но в этот раз все пошло наперекосяк. С изумлением выслушавраспоряжения Лаймы относительно своих действий на ближайшее время, Медведьсразу не нашелся, что сказать. А когда нашелся, то говорить ничего не стал —никаких цензурных выражений, применимых к данному случаю, он подобрать не смог.

Чуткая Лайма участливо поинтересовалась:

— Что-то не так?

— Все так, — буркнул разобиженный Иван, —можно идти выполнять задание?

— Послушай, — Лайма явно не ожидала такойреакции, — но ведь, кроме тебя, некому этим заняться. Я буду выяснятьнепосредственно на месте, каким медом там Лейтеру было намазано. Корнеев сосвоим компом мне нужен в деревне. Да он и не подойдет для такого дела — в самыйнеподходящий момент зависнет, и все вокруг замрет на неопределенный срок. Ктому же он вообще представить не может, как работать с информацией без помощиклавиатуры и монитора. А тут живые архивы. Каждую бумажку надо в рукахподержать, прочитать внимательно. Наблюдательность нужна, рассудительность,терпение. Скрупулезность.